Антон Чехов: Пьесы

Соня.Нянечка!

Марина( гладит ее по голове ). Дрожишь, словно в мороз! Ну, ну, сиротка, Бог милостив. Липового чайку или малинки, оно и пройдет… Не горюй, сиротка… ( Глядя на среднюю дверь, с сердцем. ) Ишь расходились гусаки, чтоб вам пусто!

За сценой выстрел; слышно, как вскрикивает Елена Андреевна; Соня вздрагивает .

У, чтоб тебя!

Серебряков( вбегает, пошатываясь от испуга ). Удержите его! Удержите! Он сошел с ума!

Елена Андреевна и Войницкий борются в дверях .

Елена Андреевна( стараясь отнять у него револьвер ). Отдайте! Отдайте, вам говорят!

Войницкий. Пустите, Нélènе! Пустите меня! ( Освободившись, вбегает и ищет глазами Серебрякова. ) Где он? А, вот он! ( Стреляет в него. ) Бац!

Пауза .

Не попал? Опять промах?! ( С гневом.) А, черт, черт… черт бы побрал… ( Бьет револьвером об пол и в изнеможении садится на стул. )

Серебряков ошеломлен; Елена Андреевна прислонилась к стене, ей дурно .

Елена Андреевна. Увезите меня отсюда! Увезите, убейте, но… я не могу здесь оставаться, не могу!

Войницкий( в отчаянии) . О, что я делаю! Что я делаю!

Соня ( тихо ). Нянечка! Нянечка!

3анавес

Комната Ивана Петровича; тут его спальня, тут же и контора имения. У окна большой стол с приходо-расходными книгами и бумагами всякого рода, конторка, шкапы, весы. Стол поменьше для Астрова; на этом столе принадлежности для рисования, краски; возле – папка. Клетка со скворцом. На стене карта Африки, видимо никому здесь не нужная. Громадный диван, обитый клеенкой. Налево – дверь, ведущая в покои; направо – дверь в сени; подле правой двери положен половик, чтобы не нагрязнили мужики.

Осенний вечер. Тишина.

Телегин и Марина (сидят друг против друга и мотают чулочную шерсть).

Телегин. Вы скорее, Марина Тимофеевна, а то сейчас позовут прощаться. Уже приказали лошадей подавать.

Марина( старается мотать быстрее ). Немного осталось.

Телегин. В Харьков уезжают. Там жить будут.

Марина. И лучше.

Телегин. Напужались… Елена Андреевна «одного часа, говорит, не желаю жить здесь… уедем да уедем… Поживем, говорит, в Харькове, оглядимся и тогда за вещами пришлем…» Налегке уезжают. Значит, Марина Тимофеевна, не судьба им жить тут. Не судьба… Фатальное предопределение.

Марина. И лучше. Давеча подняли шум, пальбу – срам один!

Телегин. Да, сюжет, достойный кисти Айвазовского.

Марина. Глаза бы мои не глядели.

Пауза.

Опять заживем, как было, по-старому. Утром в восьмом часу чай, в первом часу обед, вечером – ужинать садиться; все своим порядком, как у людей… по-христиански. ( Со вздохом. ) Давно уже я, грешница, лапши не ела.

Телегин. Да, давненько у нас лапши не готовили.

Пауза .

Давненько… Сегодня утром, Марина Тимофеевна, иду я деревней, а лавочник мне вслед: «Эй ты, приживал!» И так мне горько стало!

Марина. А ты без внимания, батюшка. Все мы у Бога приживалы. Как ты, как Соня, как Иван Петрович – никто без дела не сидит, все трудимся! Все… Где Соня?

Телегин. В саду. С доктором все ходит, Ивана Петровича ищет. Боятся, как бы он на себя рук не наложил.

Марина. А где его пистолет?

Телегин( шепотом ). Я в погребе спрятал!

Марина( с усмешкой ). Грехи!

Входят со двора Войницкий и Астров.

Войницкий. Оставь меня. ( Марине и Телегину. ) Уйдите отсюда, оставьте меня одного хоть на один час! Я не терплю опеки.

Телегин. Сию минуту, Ваня. ( Уходит на цыпочках. )

Марина. Гусак: го-го-го! ( Собирает шерсть и уходит. )

Войницкий. Оставь меня!

Астров.С большим удовольствием, мне давно уже нужно уехать отсюда, но, повторяю, я не уеду, пока ты не возвратишь того, что взял у меня.

Войницкий. Я у тебя ничего не брал.

Астров.Серьезно говорю – не задерживай. Мне давно уже пора ехать.

Войницкий. Ничего я у тебя не брал.

Оба садятся .

Астров.Да? Что ж, погожу еще немного, а потом, извини, придется употребить насилие. Свяжем тебя и обыщем. Говорю это совершенно серьезно.