Морис Дрюон - Сладострастие бытия (сборник)

– Мадемуазель!

– Не надо, госпожа майор… – сказал Марсо, запустив руку в карман.

– Нет уж, Марсо, сейчас моя очередь. И потом, вы должны подчиняться своему командиру.

– Ну, если это приказ…

Официантка принесла сдачу, замок на сумочке щелкнул, норковое манто вернулось на место, и «госпожа майор» встала. Своими прекрасными руками, которые так заботливо ухаживали за ранеными, она притянула Марсо за плечи и поцеловала в обе щеки. А он бестолково пытался стащить с себя каскетку, которую забыл снять.

– До свидания, Марсо.

– До свидания, госпожа майор. Я был… Мне было…

Он так и не смог ничего сказать. Для него это стало больше, чем счастье. Да и можно ли назвать счастьем тот миг, когда вновь обретаешь смысл жизни?

Дама в норковой шубке вышла из кафе, а Десфурно Этьен так и остался стоять перед недопитым стаканчиком белого. Перед его глазами радужными мыльными пузырями вспыхивало прошлое, радость и надежда, мужество и предательство, дружба и разочарование.

– Такие моменты достаются не всем, – прошептал он, пока официантка вытирала столик, больше для порядка, чем по необходимости.

Волосы с голубым отливом, рыжее норковое манто, начищенные туфли, миссис Хорнби, почетный майор американских спецслужб, выбравшая для жительства Париж, как самый любимый в мире город, решительно постучала в запотевшее окно. Марсо не соврал: этот район действительно поражал унынием, грязью и ужасающими запахами. Но миссис Хорнби была довольна. Да и прогулка по окраине по первому январскому холодку так бодрит. К тому же у миссис Хорнби в сумочке лежала телеграмма из Вашингтона, гласившая, что Десфурно Этьену, по прозвищу Марсо, присвоены награды, согласно сделанному ей представлению. Дело сделано… и ради этого стоило пройтись по закоулкам с осклизлыми стенами, натыкаясь на тележки старьевщиков. Наверное, именно такие тележки разносили кучу разных инфекций, и дети из хороших семей, разъезжая в прежние времена в открытых ландо по Елисейским Полям или по Люксембургскому саду, имели возможность вдоволь надышаться этой заразой.

Наконец из-за двери появилась привратница, а может, консьержка или хозяйка меблированных комнат. Она покачивалась на огромных ногах, и из домашних туфель выпирали жирные щиколотки.

– Десфурно? Да, он здесь жил, но теперь уже нет.

– А вы не знаете, куда он переехал? Он не оставил нового адреса?

Хозяйка взглянула удивленно и неприязненно:

– Но… мадам… он умер.

– Что вы такое говорите! – воскликнула «госпожа майор». – Этьен Десфурно, его еще во время войны звали Марсо?

– Я не знаю, как его там где-то звали, но другого Десфурно здесь не было.

– Но не прошло и трех недель, как мы с ним виделись. Как раз перед праздниками…

– Что поделаешь, мадам. Точно, перед праздниками. И как раз прошло три недели. Он вернулся однажды вечером и даже не поздоровался. Сразу закрылся в своем гараже и в ту же ночь повесился. Никто не знает почему.

Перевод В. Егорова.

Ничего страшного (англ.).

Отбивную по-римски для доктора Викариа! Поживей! (ит.)

Не могу, не могу (ит.).

Парижский Салон – одна из самых престижных художественных выставок Франции.

Перевод О. Егоровой.

Залом – место прохода зверя, отмеченное сломанной веткой. Таково было прозвище доезжачего. (Здесь и далее примеч. перев.)

Доезжачий – старший псарь, обучающий собак и распоряжающийся ими на охоте.

«Ангелус» – один из видов церковного звона, собирающего прихожан на утреннюю службу.

Имеется в виду Высшая школа верховой езды в Сомюре.

Каркассон – один из красивейших городов на юге Франции. В XIII веке, во времена Альбигойских войн, прославился мужественным сопротивлением войску крестоносцев.

«Кадр нуар» – элитное подразделение кавалерийских войск, выпускники знаменитой на весь мир Высшей школы верховой езды в Сомюре.

Спаги – солдат французской конной или танковой части в Африке.

Эмболия – мгновенное нарушение проходимости кровеносного сосуда. Чаще всего причиной эмболии становится тромб.

Перевод Л. Ефимова.

Только для вермахта (нем.) .