Горацио Олджер - Томми-бродяга

Правда, иногда Томми становилось любопытно, как же Бабуля теперь живет без своей рабыни и как ей удается самой добывать себе пропитание. «Наверняка попрошайничает, – думала Томми, – ведь она слишком ленива, чтобы работать».

И Бабуля действительно попрошайничала. Она теперь часто бывала в центре города, но ни разу не встретила Томми. Возможно, потому, что Томми с девяти до двух была в школе, а Бабуля совершала свои деловые обходы именно в это время. Но однажды в субботу около полудня Томми послали с поручением в соседний район. На Восемнадцатой улице ее внимание привлекла фигура высокой, одетой в тряпье женщины, шедшей немного впереди. Хотя девочка видела только спину, некоторые особенности походки этой женщины были ей хорошо знакомы.

«Бабуля попрошайничает, могу побиться об заклад», – сказала сама себе Томми, придя в сильное возбуждение.

Старуха несла в одной руке корзину, чтобы складывать в нее продукты. Бабуля, конечно, предпочитала деньги, но и провизией тоже не пренебрегала. Она знала по опыту, что находились такие люди, которые денег не подавали из принципа, а еду давали.

Томми не горела желанием оказаться в бабулиных когтях. Но ей захотелось пойти за ней, чтобы услышать, как Бабуля будет излагать доверчивым людям историю своего трагического существования.

Долго ждать не пришлось. Бабуля свернула к солидному дому в английском стиле и позвонила. Томми остановилась поблизости так, чтобы все слышать.

– Что надо? – не слишком любезно спросила горничная, открыв дверь.

– Я бедная вдова, – плаксиво запричитала Бабуля, – у меня пятеро маленьких детей. Им нечего есть со вчерашнего дня. Не могли бы вы дать мне что-нибудь? Господь благословит вас за это!

«Во врет-то как здорово! Значит, у нее пять маленьких детей», – подумала Томми.

– Старовата ты для пяти маленьких детей, – неприязненно ответила горничная.

– Я выгляжу старше, – сказала миссис Уолш. – Бедность, беспомощность. Из-за этого я и состарилась раньше времени.

– Где твой муж?

– Умер. Он плохо со мной обращался. Напивался и избивал меня и детей.

– Похоже, ты сама пьешь.

– Нет, что вы! Да я это дело презираю. Не выношу виски.

«Ага, особенно когда напивается вдрызг!» – подумала Томми.

– Ладно, давай свою корзину, – сдалась горничная.

– А не могли бы вы дать мне денег? Мне за комнату платить, – заныла Бабуля.

– Мы никогда не даем денег, – отрезала горничная.

Горничная ушла, быстро вернулась и отдала Бабуле ее корзину. Миссис Уолш открыла корзину посмотреть, что ей положили, и нашла там мясо и хлеб:

– Нет ли у вас холодной курицы? – спросила она, явно разочарованная.

«Ну, наглости у нее хватает», – восхитилась Томми.

– Не нравится, можешь больше не приходить, – ответила горничная.

– Да что вы, очень нравится. Но моя маленькая девочка больна и ничего, кроме курицы или индюшки, не может есть.

– Тогда проси еще где-нибудь. У нас для тебя больше ничего нет.

Бабуля приготовилась уходить. Томми чувствовала, что и ей лучше убраться подальше – ее могли узнать. Правда, теперь она носила такую же одежду, как большинство девочек ее возраста. Кепка и пиджак – атрибуты облика юной беспризорницы – давно исчезли, и сейчас Томми совсем не походила на ту уличную девочку, которая два месяца назад удрала из бедного квартала.

Бабуля рассеянно взглянула на девочку, шедшую впереди, и у нее даже не мелькнуло мысли, что это ее сбежавшая «внучка». Однако старухе иногда удавалось выпрашивать деньги у жалостливых школьниц, и ей пришло в голову, что это, может быть, шанс раздобыть монету в двадцать пять центов.

Она догнала Томми и похлопала по плечу:

– Девочка, – печально завела она свою привычную песню, – я бедная вдова. У меня пятеро маленьких детей. Им нечего есть со вчерашнего дня. Не можешь ли ты дать мне несколько центов? Господь благословит тебя за это!

Томми слегка вздрогнула от неожиданности, но эта просьба Бабули ее развеселила. Отвечать было – опасно – уж голос-то ее давняя мучительница узнает. Но в этой опасности была и некая прелесть риска, к тому же она считала, что, даже будучи узнанной, сможет удрать.

– Где вы живете? – спросила она, стараясь изменить голос и смотреть вниз.

– В доме 417 на Блекер-стрит, – не моргнув глазом соврала старуха.

– Попрошу тетю завтра зайти к вам.

– Ты лучше дай мне сейчас несколько центов, я куплю детям хлеба.

– Сколько у вас детей?

– Пять.

Томми не смогла побороть искушения и повела себя совершенно безрассудно. Она глянула прямо в лицо старой женщине и спросила своим обычным голосом: