Жюль Верн - С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут. Вокруг Луны (сборник)

– А если бы Земля упала на Солнце? – спросил Николь.

– По расчетам, – ответил Барбикен, – такое падение вызвало бы развитие теплоты, равной теплоте сгорания тысячи шестисот шаров угля, по объему равных земному шару.

– Недурная порция тепла для Солнца, – воскликнул Мишель. – Обитатели Урана и Нептуна вряд ли пожаловались бы на такую прибавку, ведь они, должно быть, замерзают от холода на своих планетах.

– Итак, друзья мои, – продолжал Барбикен, – всякое резко прерванное движение порождает теплоту. На основании этой теории можно допустить, что солнечное тепло поддерживается множеством болидов, которые непрерывным градом падают на поверхность Солнца. Вычислено даже, что…

– Берегись, осторожнее, – вставил Мишель, – мы опять подходим к цифрам.

– Вычислено даже, – продолжал невозмутимо Барбикен, – что при ударе каждого болида о поверхность Солнца развивается количество тепла, равное теплу от сгорания четырех тысяч единиц каменного угля того же объема.

– А какова теплота Солнца? – спросил Мишель.

– Если бы Солнце окружить слоем угля толщиной в двадцать семь километров, то сгорание его дало бы теплоту, равную солнечной.

– И эта теплота?..

– Посредством этой теплоты можно бы в час вскипятить два миллиарда девятьсот миллионов кубических мириаметров воды.

– Почему же мы до сих пор не изжарились! – воскликнул Мишель.

– Потому что атмосфера, окружающая земной шар, поглощает четыре десятых солнечного тепла. К тому же тепло, получаемое Землею, составляет не более одной двухмиллиардной доли всего солнечного тепла.

– Я вижу, – сказал Мишель, – что все к лучшему на этом свете и что эта ваша атмосфера полезная штука, потому что она не только позволяет нам дышать, но и мешает нам изжариться.

– Да, – сказал Николь, – но на Луне, к несчастью, дело обстоит по-другому.

– Подумаешь! – воскликнул неунывающий Мишель. – Если там есть жители, они чем-то дышат. Если их уже нет, они, я надеюсь, оставили достаточно кислорода на троих человек хотя бы где-нибудь в долинах, где он мог скопиться благодаря своей тяжести. Ну что ж, мы не будем взбираться на горы, вот и все!

С этими словами он встал и направился к окну смотреть на сиявший ослепительным блеском лунный диск.

– Черт возьми! – воскликнул он. – Здорово же там жарко!

– Не говоря уже о том, – прибавил Николь, – что день на Луне длится триста шестьдесят часов.

– Но зато, – пояснил Барбикен, – и ночи там такие же длинные, а так как тепло теряется в пространстве от излучения, ночная температура Луны не должна отличаться от температуры межпланетных пространств.

– Теплое местечко, что и говорить! – сказал Мишель. – Ну что же, не беда! Я бы хотел уже быть там! Эх, дорогие друзья, а ведь и впрямь забавно иметь Землю вместо Луны, видеть, как она встает из-за горизонта, угадывать очертания ее материков и говорить себе: «Вот тут Америка, а вон там Европа», потом следить, как она меркнет в солнечных лучах. Кстати, Барбикен, могут ли лунные жители наблюдать затмения?

– Да, солнечные затмения могут, – ответил Барбикен, – когда центры Солнца, Луны и Земли находятся на одной прямой линии и притом Земля стоит между обоими светилами. Но эти затмения частичные, потому что Земля, заслоняющая, как экран, солнечный диск, слишком мала и оставляет видимой большую часть Солнца.

– А почему же не может быть полного затмения? – спросил Николь. – Ведь теневой конус, отбрасываемый Землей, выходит далеко за пределы Луны!

– Да, если не учитывать преломления лучей в земной атмосфере. И нет, если мы будем иметь в виду это преломление. Обозначим дельтой прим горизонтальный параллакс, ар прим видимый диаметр…

– Ух, – вздохнул Мишель, – опять половина v плюс ноль в квадрате. Говори, пожалуйста, так, чтобы тебя могли понять простые смертные, ходячая ты алгебра!

– Изволь! – согласился Барбикен. – Итак, говоря вульгарно, так как среднее расстояние от Луны до Земли равно шестидесяти радиусам Земли, то длина теневого конуса вследствие преломления сократится по крайней мере до сорока двух радиусов. А поэтому во время затмений Луна оказывается за пределами чисто теневого конуса и освещается не только периферийными, но и центральными солнечными лучами.

– Тогда почему же все-таки затмение происходит, раз, по-вашему, его быть не должно? – шутливо допытывался Мишель.

– Только потому, что эти солнечные лучи оказываются ослабленными преломлением и большая их часть поглощается атмосферой, через которую они проходят.