Эдвард Бульвер-Литтон - Мой роман, или Разнообразие английской жизни

Гарлей отвернулся и занял прежнее место у стола.

– Я желал, сказал он, возвыся голос: – чтобы торжество моего старинного и искреннего друга было упрочено в одни время с счастием людей, в которых я также прими мело живое участие. Вам, Альфонсо, герцог Серрано, я передаю эту депешу, полученную вчера вечером с нарочным курьером от принца и возвещающую о восстановлении ваших прав на имения и на почести.

Сквайр привстал с своего места с разинутым ртом.

– Риккабокка… герцог? Так значит, Джемима герцогиня! Вот славно: теперь к ней не подступайся.

Между тем он бросился к своей кузине и нежно облобызал её.

Виоланта взглянула на Гарлея и потом упала к отцу на грудь. Рандаль невольно приподнялся со стула и подошел к герцогу.

– Что касается до вас, мистер Рандаль Лесли, продолжал Гарлей: – то хотя вы и потеряли дело на выборах, но у вас в виду такая блестящая перспектива богатства и счастья, что мне остается только принести вам мои усердные поздравления, пред которыми отзывы, получаемые мистером Одлеем Эджертоном, покажутся бледными и приторными. Впрочем, вы прежде всего должны доказать, что не потеряли право на те преимущества, которыми герцог Серрано обещал мужу своей дочери. Так как я имел некоторые причины сомневаться в благонамеренности ваших действий, то вы сами вызвались уже рассеять мое сомнение. Я получил от герцога позволение предложит вам несколько вопросов и теперь я бы желал воспользоваться вашим согласием отвечать на них.

– Теперь… здесь, милорд? произнес Рандаль, с недоумением оглядывая комнату и как будто испугавшись присутствия стол многочисленных свидетелей.

– Теперь и здесь. Лица, присутствующие здесь, не столь чужды объяснениям, которых мы ожидаем от вас, как можно бы подумать, видя ваше удивление. Мистер Гэзельден, представьте себе, что многое, о чем я намерен говорить мистеру Лесли, касается вашего сына.

Уверенность Рандаля в самом себе исчезла; невольный трепет пробежал по его телу.

– Моего сына…. Франка? Конечно Рандаль не задумается говорить о нем. Говори скорее, мой милый.

Рандаль молчал. Герцог посмотрел на лицо его, носившее следы самого сильного волнения и потом повернулся в другую сторону.

– Молодой человек, отчего же вы медлите? сомнение, возбужденное нами, касается вашей чести.

– Что за чудо! вскричал сквайр с удивлением, вглядываясь в блуждающие глаза и дрожащие губы Рандаля. – Чего ты испугался?

– Я испугался? отвечал Рандаль, принужденный говорить и стараясь скрыть свое замешательство глухим смехом: – испугался? Чего же? Я только удивляюсь тому, что подозревает лорд л'Эстрендж.

– Я разом отстраню всякую причину к удивлению. Мистер Гэзельден, ваш сын первоначально навлек на себя ваше неудовольствие намерением жениться, против вашего согласия, на маркизе ди-Негра, потом векселем, данным им барону Леви с обеспечением его своим будущим наследством. Не случалось вам слышать от мистера Рандаля Лесли, одобрял или осуждал он эту женитьбу…. помогал или противодействовал даче векселя?

– Какже, разумеется, он был против того и другого, вскричал сквайр с жаром.

– Так ли это, мистер Лесли?

– Милорд…. я…. я…. моя привязанность к Франку и мое уважение к его почтенному родителю… я…. я…. (он принудил себя и продолжал твердым голосом). Вообще я делал все, что мог, чтобы отсоветовать Франку жениться; что же касается данного им посмертного обязательства, то об этом я решительно ничего не знаю.

– Об этом пока довольно. Я перехожу к более важному обстоятельству, касающемуся вашего искательства руки дочери герцога Серрано. Я узнал от вас, герцог, что с целью спасти дочь вашу от преследований Пешьера и в убеждении, что мистер Лесли разделяет ваши опасения насчет намерений графа, вы, будучи еще в бедности и изгнании, обещали этому джентльмену руку вашей дочери. Когда вероятность восстановления ваших прав почти уже подтвердилась, вы повторили свое обещание, так как мистер Лесли, по его собственному отзыву, противодействовал, хотя и безуспешно, намерениям Пешьера. Не так ли?

– Без сомнения; если бы мне суждено было занять трон, то я и тогда не изменил бы своему обещанию, данному в бедности и изгнании. Я не мог бы отказать в руке моей дочери тому, кто готов был пожертвовать всеми мирскими выгодами и жениться на девушке без всякого состояния. Дочь моя не противоречит моим видам.

Виоланта дрожала; руки её были крепко сжаты и взоры её постоянно обращались на Гарлея.