Вашингтон Ирвинг - Сочинения

«Вы веруете, что существует только один Бог, что Мухаммед – Его пророк и апостол, что есть рай и ад, что смерть и воскресение несомненны и что предопределено время, когда восставшие из гробов призваны будут на суд?» Присутствующие отвечали: «Мы веруем во все это». Тогда Мухаммед стал заклинать их любить и уважать его семью, в особенности же Али. «Кто любит меня, – сказал он, – пусть будет другом и Али! Да поддержит Бог тех, кто отнесется к нему дружелюбно, и да отвернется от его врагов!»

По окончании одной из таких речей, произносимых на открытом воздухе, раздался, по словам арабских историков, с неба Божественный голос, произнесший знаменитый стих Корана: «Худо тем, кто отверг теперь вашу веру. Не бойтесь их; бойтесь Меня. Ныне Я довел вашу религию до совершенства и проявил к вам Мое милосердие. Такова Моя воля, чтоб ислам стал вашей верой».

Услышав эти слова, говорят историки, верблюд аль-Кас-ва, на котором сидел Мухаммед, пал на колени в порыве благоговения. Эти слова, прибавляют они, служат печатью и заключением закона, потому что после них больше не было откровений.

Выполнив все обряды, Мухаммед попрощался с родным городом и во главе армии паломников отправился обратно в Медину.

Так совершилось это последнее для Мухаммеда богомолье.

Здоровье Мухаммеда по возвращении его в Медину все ухудшалось; тем не менее он по-прежнему предпринимал усилия по распространению ислама всеми возможными путями и готовился к вторжению в Сирию и Палестину. Пока Мухаммед обдумывал чужеземные завоевания, у него появились два соперника, претендующие на духовную власть в Аравии. Одного звали аль-Асвад, другого – Мусайлама; они получили от правоверных вполне заслуженное название «двух лжецов».

Аль-Асвад, человек умный, одаренный убедительным красноречием, был раньше идолопоклонником, потом обратился в ислам, но отступил и от этой веры, объявил себя пророком и стал проповедовать свою религию. Его неустойчивость в религиозных вопросах заслужила ему название «айлгала», то есть «флюгер». Из подражания Мухаммеду он утверждал, что получает с неба откровения при содействии двух ангелов. Искусный фокусник, он приводил в удивление и смущение толпу зрителей иллюзиями, которые выдавал за чудеса, так что некоторые мусульманские писатели верят, что ему на самом деле помогали два джинна. Планы аль-Асвада имели одно время большой успех, из чего можно заключить, до какой степени были шатки в своих религиозных верованиях арабы и как легко они увлеклись всякой новой верой.

Когда умер перс Будхан, которого Мухаммед назначил вице-королем Счастливой Аравии, аль-Асвад, глава влиятельной секты в Йемене, сначала убил его сына и наследника, затем тестя, после чего женился на вдове вице-короля и захватил в свои руки бразды правления в Сане. Вся Счастливая Аравия оказалась в его власти.

Когда весть об этом дошла до Мухаммеда, он уже страдал первыми приступами опасной болезни; при этом подготовка похода в Сирию входила в завершающую стадию. Не тратя времени даром, пророк отдал своим последователям в Йемене приказание убить аль-Асвада – согласно недавнему откровению, обнародованному Али, по отношению к врагу веры это было допустимо. Два верных человека взялись за это дело – ими руководили не столько религиозные побуждения, сколько жажда мести. Один из них, по имени Раис, был смертельно оскорблен узурпатором; другой, выходец из Дайлема Феруз, приходился двоюродным братом жене аль-Асвада и племянником ее убитому отцу. Они явились к женщине, брак которой с узурпатором был, вероятно, вынужден, и хотя и с трудом, но все-таки уговорили ее отомстить за смерть отца и прежнего мужа. С ее помощью убийцы проникли в комнату, где спал аль-Асвад, и Феруз ударил его кинжалом по шее. Но это не нанесло аль-Асваду большого ущерба – узурпатор вскочил и криками переполошил охрану. Жена его, однако, проявила выдающееся хладнокровие: она вышла из покоев и сказала стражникам, что пророк находится под воздействием Божественного откровения. Тем временем крики прекратились, так как убийцы наконец совладали со своей жертвой и отсекли ей голову. На рассвете знамя Мухаммеда опять развевалось на стенах города, и при трубном звуке было возвещено о смерти аль-Асвада, уже называемого лжецом и самозванцем. Народ, легко меняющий религии, вернулся к исламу так же скоро, как и изменил ему.