Иван Горбунов - Утопленник

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Потап,

Кузьма,

Матвей,

Демка, работники на перевозе.

Никитка, племянник Потапа, 7 лет мальчик.

Открытый шалаш на берегу реки. На реке паром.

Занимается заря.

Кузьма.

Как книжка-то прозывается?

Матвей.

«Черный гроб или Кровавая звезда».

Потап.

Книжка занятная. В старину, говорят, и в нашей стороне тоже разбойник жил. Знаешь Булаткин лес… там просека-то…

Кузьма.

Как не знать.

Потап.

Тут он и жил. И грабил как… страсть! Проезду не было. Дедушка покойник сказывал, – он еще махонькой в те-поры был, – бывало, говорит, соберет махоньких ребятишек к себе, в лес, и ничего, не трогает; не то, чтобы, к примеру, бил, али что, – ничего. Ходи, говорит, ребята, завсегда.

Матвей.

Ребят он не трогает. Парнишку махонького за что? Хошь бы вот Микитку? Его за виски, коли он забалуется… вот его сейчас. ( Берет Никитку слегка за волосы ). Что, чертенок?

Никита( смеется ).

Больно!

Матвей.

А тебе не больно хотца? ( Никитка смеется ). Постой, я тебя произведу. Бог даст, подрастешь, – репу воровать обучу. Ишь ты верченой!

Кузьма.

А ты, Микитка, скажи: я, мол, и без тебя воровать-то умею.

Никита( смеется ).

Я и без тебя воровать-то умею.

Матвей.

Умеешь?! Ах, ты, паршивой! Так ты умеешь?!.. ( Тянется к нему; Никитка, с звонким смехом, прячется за Потапа ).

Кузьма.

Микитка, скажи: жену, мол, свою собственную на чаю пропил.

Никита.

Жену на чаю пропил.

Кузьма.

Свою собственную.

Никита.

Собственную.

Матвей.

Убью! За ноги, да так в реку и брошу, и матери не скажу.

Никита.

Не смеешь!

Потап.

Полно, дурашка! Ложись так-то. ( Никита ложится на армяк ).

Матвей( одевает его ).

Где такой вор-парень родился, в каком полку он служить будет, на какой народ воевать пойдет?..

Потап.

Раз дедушка с ребятами пришел к нему…

Кузьма.

К разбойнику-то?

Потап.

Да… в лес-то. А он и говорит: скажи, говорит, старосте, чтобы беспременно в Спасов день на поклон приходил, а то, говорит, красного петуха к вам пущу. Староста заартачился, а он ночью село с обех концов и зажег. Все тогда погорело! Церква была у нас большая – и церква сгорела. Вот где теперь крест-то стоит, тут церква была. В те-поры, как она погорела, крест на самом на этом месте и поставили, чтобы во веки веков стоял… Чтобы, значит, чувствовать.

Кузьма.

Чтобы мы это понимали.

Потап.

Да, известно. Как, значит, тут церква была и вот теперича, например, крест. – И это, дедушка сказывал, как эта самая церква загорелась, сейчас до самого неба огненный столб встал… верст за пятьдесят его было видно. И стоял этот столб…

Демка( входит ).

Словно бы по берегу кричит кто-то.

Матвей.

Что ж, пущай кричит.

Демка.

Может, тонет кто.

Кузьма.

Мелко, не утонет.

Потап.

Коли ежели около дубу кто сорвался – утонет: там глубоко!

Демка.

Лодку нешто отвязать…

Матвей.

Что-те коробит-то… черт.

Демка.

Да мне все одно, я так сказал. ( Садится ).

Матвей.

Кто теперь на реку пойдет, кому нужно?

Демка.

Я, братцы, однова тонул.

Матвей.

Пьяный?

Демка.

Выпимши.

Матвей.

Выпимши нехорошо: долго на воде проваландаешься; а пьяный – любехонько: ровно бы ключик, так и опустишься да сядешь на донышко пузырики пущать.

Демка( вздрагивает ).

Страсть!

Матвей.

Река никого не помилует.

Кузьма.

Что говорить!

Потап.

А меня раз в Волге сом за ногу ухватил.

( Все смеются ).

Матвей.

Вот на черта-то наскочил.

Потап.

Сейчас издохнуть! ( Демка вздрагивает ).

Матвей.

Да ты что трясешься-то, аль с фальшивым пачпортом по белу свету гуляешь?

Демка.

Да так, братец мой, как вздумаю это я, как было утоп-то, так индо лихоманка прохватывает.

Кузьма.

Да где ж ты это?

Демка.

В прокшинском бочаге.

Матвей.

Эк, тебя лешой-то куда занес!

Демка.

Были мы у кума на менинах, в Прокшине. Ну, известно, напились. И так я этого хмелю в свою голову засыпал – себя не помню. Кума прибил (