Мэри Шелли - Наследник Мондольфо

Так миновало почти два года, и на свет появилось прелестное дитя, которое связало влюбленных еще более крепкими узами и наполнило их скромное жилище улыбками и радостью. Лудовико редко бывал в Мондольфо; а его отец, действуя сообразно прежним намерениям и с радостным облегчением сознавая, что привязанность к крестьянке лишает юношу возможности завести блестящие знакомства и могущественных друзей, вполне обходился без его общества, когда посещал Неаполь. Фернандо не догадывался, что его сын женился на своей низкорожденной любимице; иначе бы никакая брезгливость не помешала бы ему расстроить столь постыдный союз; а пока в жилах Лудовико текла его кровь, он ни за что не признал бы отпрыска, оскверненного менее благородной примесью.

Лудовико почти достиг двадцатилетнего возраста, когда умер его старший брат. Князь Мондольфо к тому времени уже четыре месяца находился в Неаполе, стремясь завершить переговоры о бракосочетании между его наследником и дочерью одного знатного неаполитанского семейства, когда эта смерть разрушила его надежды и он в горе и печали возвратился в свой замок. Спустя несколько недель, проведенных в скорби и раздумьях, он успокоился. Даже в старшем сыне он больше любил наследника своего имени и состояния, нежели свое дитя; а когда сеть, которую он соткал для него, разорвалась, он быстро принялся плести другую.

Лудовико призвали к отцу. Старинный обычай приписывал значительность подобным приглашениям; но юноша с гордой улыбкой отбросил эти ребяческие старания и с величественным спокойствием предстал перед явно переменившимся к нему родителем.

– Лудовико, – промолвил князь, – четыре года назад ты отказался принести священнические обеты и вызвал тогда мое крайнее негодование; но теперь я благодарю тебя за это упрямство.

Лудовико слегка насторожился, подумав, что отец хочет подольститься к нему с каким-то дурным умыслом. Два года назад он стал бы действовать сообразно этой мысли, но ныне привычка к счастью уничтожила в нем подозрительность. Он молча склонил голову.

– Лудовико, – продолжал отец, меж тем как гордость и желание снискать доверие волновали его душу и даже отображались на лице, – сын мой, я был несправедлив к тебе; но теперь то время миновало.

Лудовико учтиво ответил:

– Отец, я не заслуживал вашего дурного обращения; надеюсь, я удостоюсь вашей милости и узнаю…

– Да-да, – смущенно перебил его Фернандо, – ты не понимаешь… Ты желаешь знать, почему… Словом, ты, Лудовико, теперь моя единственная надежда… Олимпио умер… Род Мондольфо лишился опоры, но ты…

– Извините меня, – ответил юноша, – роду Мондольфо ничто не угрожает; вы, сударь, вполне способны послужить ему опорой и даже приумножить его нынешнее величие.

– Ты не понял. У рода Мондольфо нет иной опоры, кроме тебя. Я стар, я ощущаю свой возраст, и эти седины напоминают мне о нем слишком явственно. Побочной ветви у нашего рода нет, и вся моя надежда – в твоих детях.

– Моих детях, сударь! – ответил Лудовико. – У меня есть лишь одно дитя; и если бедный малютка…

– Что за вздор? – с раздражением вскричал Фернандо. – Я говорю о твоей женитьбе, а не…

– Сударь, моя супруга всегда готова воздать вам свое покорное почтение…

– Твоя супруга, Лудовико? Ты сам не знаешь, что говоришь… Как? Кто?

– Фиалковая дева, сударь.

Буря чувств отразилась на лице Фернандо. То обстоятельство, что его сын втайне от него заключил недостойный союз, потрясло все его существо, а нахмуренные брови и нетерпеливые жесты говорили о невыносимой боли, которую причинила ему эта мысль. Последние слова Лудовико успокоили его. Та, которую он называл супругой, на самом деле таковой не являлась – князь был уверен в этом. Он улыбнулся несколько мрачно, однако удовлетворенно.

– Да, – ответил он, – я понимаю; но ты испытываешь мое терпение. Тебе не следует шутить над таким предметом или надо мной. Я говорю о твоей женитьбе. Теперь, когда Олимпио мертв, а ты вместо него – наследник Мондольфо, ты можешь заключить выгодную, нет, поистине блестящую партию, которую я устраивал для него.

Лудовико ответил со всей серьезностью:

– Вы изволите не понимать меня. Я уже женат. Два года назад, когда я еще был презренным, гонимым Лудовико, я заключил этот союз, а теперь с гордостью покажу миру, как моя супруга-крестьянка во всем, кроме рождения, умеет следовать обязанностям, которые налагает на нее высокое положение.

Фернандо привык владеть собой. Он чувствовал себя так, словно его поразили кинжалом; но он подождал, пока к нему возвратятся спокойствие и дар речи, и затем произнес: