Элизабет Гаскелл - Север и Юг

– Когда мы уезжаем? – спросила Маргарет после небольшой паузы.

– Точно не знаю. Я хотел поговорить об этом с тобой. Понимаешь, твоя мать еще ничего не знает. Но через две недели – после того, как пришлют постановление о моей отставке, – мы уже не сможем оставаться в пасторате.

Маргарет оцепенела от изумления.

– Через две недели!

– Нет, конкретная дата не установлена, – с тревогой произнес отец.

Очевидно, он заметил, как побледнело лицо дочери, а глаза заволокло пеленой печали. Впрочем, она тут же сумела взять себя в руки.

– Да, папа, лучше действовать быстро и решительно, – сказала Маргарет. – Жаль, что мама ничего не знает. Вот в чем главная проблема.

– Бедная Мария! – с нежностью в голосе воскликнул мистер Хейл. – Моя бедная супруга! Все было бы проще, если бы я не был женат на ней и сам отвечал за свои поступки. Прости меня, Маргарет. Я не смею изъясняться с ней на эту тему.

– Я сама расскажу ей о возникшей ситуации, – печально произнесла Маргарет. – Дайте мне время до завтрашнего вечера, чтобы я могла выбрать подходящий момент. Ах, папа, как же так!

Она заплакала, а затем со страстной мольбой продолжила:

– Пожалуйста, скажите мне, что это кошмар, ужасный сон, а не реальность! Вы, наверное, шутите, говоря, что собираетесь покинуть Церковь, оставить Хелстон и навсегда увезти отсюда меня и маму. И все из-за какой-то иллюзии. Какого-то искушения! Скажите, что все это неправда!

Мистер Хейл ответил ей хриплым от волнения, но непоколебимым голосом:

– Это правда, Маргарет. Ты не должна сомневаться в искренности моих слов. В намерении и твердой воле.

Какое-то время он наблюдал за ней с застывшим выражением лица. Она тоже с мольбой смотрела на него. Но затем ей стало ясно, что ситуацию не изменить. Тогда она встала и без лишних слов направилась к двери. У самого порога он окликнул ее. Мистер Хейл стоял у камина, сутулясь, как больной старик. Однако когда дочь подошла, он выпрямился и, возложив руки на ее голову, торжественно произнес:

– Благослови тебя Бог, мое дитя!

– И пусть Он вернет тебя в лоно Церкви, – ответила она, выражая искреннее желание своего сердца.

Маргарет боялась, что ее ответ на благословение будет воспринят как недостойный и непочтительный, возможно, даже обидит отца, поэтому она обвила руками его шею. Он прижал дочь к себе, и она услышала его бормотание:

– Духовники и мученики за веру переносили еще бо́льшую боль… Я не должен падать духом.

Они вздрогнули, услышав голос миссис Хейл. Та звала Маргарет. Они отпрянули друг от друга, с грустью думая о том, что им предстоит сделать в ближайшее время. Мистер Хейл торопливо произнес:

– Ступай, Маргарет. Завтра меня не будет дома весь день. Постарайся до вечера рассказать все твоей матери.

– Да, – ответила она и, потрясенная до глубины души, вернулась в гостиную.

Маргарет внимательно слушала мать, которая рассказывала ей о своем плане по улучшению жизненных условий самых бедных прихожан. Ей приходилось все это выслушивать, хотя каждый пункт проекта отдавался болью в ее сердце. К тому времени, когда начнутся морозы, они будут далеко от Хелстона. Ревматизм старины Саймона еще больше усугубится, а зрение вообще испортится, но некому будет прийти и почитать ему, обрадовать миской бульона и хорошей красной фланелью. Если кто и придет, то, скорее всего, чужой человек. И старик напрасно будет ждать ее. Маленький ребенок Мэри Домвилл, калека от рождения, будет долго еще подползать к двери в надежде, что она выйдет наконец из леса и направится к нему. Эти бедные друзья никогда не поймут, почему она покинула их. А ведь было много и других.

«Обычно папа сам планировал траты на помощь прихожанам, – подумала она. – Возможно, я вторгаюсь в семейный бюджет, но зима, похоже, будет суровой. Нашим пожилым и малоимущим людям нужно оказать поддержку».

– Мама, давайте сделаем для бедных все, что сможем, – пылко сказала Маргарет. – Вдруг из-за каких-то обстоятельств нас уже не будет здесь зимой.

Забыв о рациональной стороне вопроса, она думала только о том, что это будет их последняя помощь прихожанам.

– Ты не заболела, моя дорогая? – встревоженно спросила миссис Хейл.