Элизабет Гаскелл - Север и Юг

– Вы рассердились, – печально произнесла она. – Не знаю, чем могу помочь.

Маргарет выглядела такой огорченной, что мистер Леннокс, одолев свою обиду, ответил ей чуть веселее, хотя и достаточно резко:

– Вы должны понять, что мое разочарование – это не просто горечь легкомысленного возлюбленного, а человека, вообще не предрасположенного к романтике, пусть и несколько многословного, как говорят обо мне некоторые люди. Силой страсти я был выведен из круга обычных привычек… Ладно, мы договорились, что больше не будем обсуждать эту тему. Но, выражая свои глубокие потаенные чувства, я получил отказ и был отвержен. Мне остается лишь презирать себя за собственную глупость. Перспективный адвокат задумался о браке!

Она ничего не ответила. Тон Генри Леннокса начал раздражать ее. В памяти Маргарет вдруг ожили все разногласия, которые отталкивали ее от него, хотя он был приятным мужчиной, хорошим другом и лучше остальных относился к ней в особняке на Харли-стрит. Она сожалела, что огорчила его. Однако к этим чувствам теперь добавился оттенок презрения. Уголки ее красивых губ изогнулись в надменной усмешке.

Они прошли по узкой дорожке и, обойдя сад, вернулись к мистеру Хейлу, о котором успели забыть. Он все еще держал в руке грушу и аккуратно снимал ножом кожуру. Тонкая, как фольга, полоска вот-вот должна была упасть вниз. Похоже, он наслаждался этим неторопливым процессом. Маргарет вспомнила историю о восточном царе, который по велению мага сунул голову в ведро с водой, а когда вытащил ее, то оказалось, что прошло много лет и его жизнь уже закончилась.

Она чувствовала себя настолько расстроенной, что не стала испытывать свое самообладание и присоединяться к тривиальной беседе между ее отцом и мистером Ленноксом. Печальная и не расположенная к разговорам, девушка с нетерпением ожидала отъезда их гостя, мечтая затем отдохнуть и подумать о том, что произошло на садовой дорожке около четверти часа назад. Генри тоже не терпелось уйти, и несколько минут беседы, кажущейся беспечной и легкой, потребовали от него больших усилий. Но то была жертва, которую он должен был принести своему униженному тщеславию. Время от времени он посматривал на печальное лицо Маргарет и думал: «Нет! Я не так безразличен ей, как она говорит. Я не перестану надеяться».

Все эти пятнадцать минут мистер Леннокс с мягким сарказмом сравнивал лондонскую суету с тихой жизнью в сельской глубинке. Боясь критики в свой адрес, он тщательно подбирал слова и тем самым озадачил мистера Хейла. На свадьбе Эдит его гость был совершенно другим – настоящим светским мужчиной, более легким и остроумным, в чем-то по своей натуре противоположным приходскому священнику. Поэтому все трое испытали облегчение, когда мистер Леннокс сказал, что ему пора уходить, чтобы успеть на пятичасовой поезд. Они зашли в дом, где Генри попрощался с миссис Хейл. В последний момент его настоящие чувства пробили броню напускного спокойствия.

– Маргарет, не думайте обо мне плохо. У меня имеются и чувства, и сердце, несмотря на мою поверхностную, ни к чему не пригодную манеру речи. В доказательство моих слов я хотел бы сказать, что полюбил вас еще больше – хотя мог бы и возненавидеть – за то презрение, с которым вы слушали меня эти последние полчаса. Прощайте, Маргарет… Любимая Маргарет!

Он уехал. Дом затих на целый вечер. Никаких больше синих небес, малиновых и янтарных красок осени. Маргарет поднялась наверх, чтобы переодеться к чаю. Диксон была раздражена вторжением гостя и той сумятицей, в которую он превратил их будний день. Она демонстрировала свое недовольство, быстро расчесывая волосы девушки и притворяясь, что ей уже пора идти к миссис Хейл. Однако позже Маргарет долго ожидала свою мать в гостиной, прежде чем та спустилась вниз. Сидя у камина с незажженными свечами на столике перед ней, она размышляла о прошедшем дне: о счастливой прогулке в лес, о зарисовках, о веселом и приятном обеде. И все это было перечеркнуто злосчастной беседой в саду.

Как же сильно отличаются мужчины от женщин! Вот она до сих пор огорчена тем обстоятельством, что интуиция заставила ее ответить отказом. А он – через две минуты после того, как отклонили его самое глубокое и искреннее предложение в жизни, – уже болтал с отцом, как в своей адвокатской конторе. Словно его единственным желанием был поверхностный разговор, проведенный в приличном доме и в приятном обществе. О господи! Как она могла полюбить его, если он был таким двуликим? Маргарет чувствовала, что их взгляды на многие вещи несовместимы и очень сильно разнятся. Затем ей пришло в голову, что его легкомысленность могла быть напускной, чтобы просто скрыть обиду. Ведь если бы кто-то отверг ее признание в любви, она бы точно обиделась.