Александр Дюма - Сальватор. Книга V

– Но, мсье, – заговорила Сюзанна, покраснев от радости, – допустим, я соглашусь. Но мне надо знать, по какому праву я получаю подобный подарок.

– Что касается ваших прав, мадемуазель, – с улыбкой ответил Сальватор, – то, как я уже имел честь сообщить вам, вы не имеете никаких прав.

– Я хотела спросить, в качестве кого я буду получать эти деньги? – живо поправилась девушка.

– В качестве племянницы моего отца, мадемуазель, – серьезным голосом произнес Сальватор. – Так вы согласны?

Когда были произнесены слова, так четко выразившие это предложение, в голове девушки стали роиться тысячи мыслей. Она начала смутно понимать, что стоявший перед ней человек был из породы людей, которые стоят гораздо выше тех, кого она до сих пор знала и к которым относилась сама. Что эти создания, действиями которых, вне сомнения, руководил сам Господь и которым был дан дар творения добрых дел, были посланы на землю для того, чтобы исправлять зло, творимое низшими существами. Она увидела словно сквозь туман грез розовые горизонты долины любви. И вся предыдущая ее жизнь, легкомысленная и неясная, какой она была до смерти брата, мрачная, нервная и болезненная, какой она стала в последние три дня, вдруг заиграла всеми цветами радуги. Лицо ее освежилось тысячами нежных, как летний ветерок, надежд, а сердце оказалось во власти пьянящей радости. И когда она подняла на Сальватора свой взгляд, в глазах ее светилась живая признательность.

До самого последнего момента она глядела на него только с ненавистью. Теперь же, взглянув с признательностью, она не смогла подавить в себе восхищения: она нашла, что он красив, очарователен, великолепен. И она без колебаний выразила ему свое восхищение. Не словами, так взглядом.

Сальватор же, казалось, вовсе не замечал, какое впечатление он произвел на девушку. И снова спросил все тем же серьезным тоном:

– Так вы принимаете мое предложение, кузина?

– С самой большой благодарностью, – ответила мадемуазель де Вальженез взволнованным голосом, протягивая обе руки молодому человеку.

Но тот поклонился и сделал шаг назад, собираясь уйти.

– Я немедленно отправлюсь, мадемуазель, – сказал он, – к мэтру Баррато и составлю документ, по которому вы становитесь наследницей миллионного состояния. Завтра же вы сможете получить деньги за первое полугодие.

– Кузен! – воскликнула она, останавливая его самым нежным голосом. – Конрад! Неужели вы меня ненавидите?

– Мадемуазель, – с улыбкой проговорил Сальватор, – повторяю вам, я ни к кому не испытываю ненависти.

– Неужели, Конрад, – продолжала Сюзанна, стараясь придать голосу и лицу выражение самой нежной привязанности, – вы забыли о том, что мы провели вместе часть нашей жизни, детство и юность? Что у нас с вами общее прошлое, что мы носим одно имя, что в наших жилах течет одна кровь?

– Нет, Сюзанна, я ничего не забыл, – грустно произнес Сальватор. – Я помню даже те планы, которые строили для нас наши отцы. Нет, именно потому, что я все это помню, я и пришел сегодня к вам.

– Неужели вы говорите правду, Конрад?

– Я никогда не вру.

– Но неужели в таком случае вы полагаете, что вы все сделали для племянницы вашего отца, обеспечив, даже столь щедро, ее материальное положение? Я же осталась в этом мире одна, Конрад. Одна, начиная с этого дня. У меня нет больше ни родных, ни друзей, ни покровителей.

– Это вас Бог наказал, – серьезным тоном произнес молодой человек.

– О! Вы суровы до жестокости!

– Разве вы не можете себя ни в чем упрекнуть, Сюзанна?

– Нет, ни в чем серьезном, Конрад. Если только вы не считаете серьезными грехами девичью кокетливость или женские капризы.

– Так, значит, это из-за кокетливости или из каприза, – торжественным тонам заговорил Конрад, – вы приняли участие в том постыдном деянии, результатом которого стало похищение молоденькой девушки из вашего пансиона! И это похищение было произведено вашим братом на ваших глазах и при вашем содействии! И вы полагаете, что Господь не накажет когда-нибудь за подобный каприз? Так вот, Сюзанна, день расплаты наступил. Бог наказывает вас одиночеством, тем, что вы оказались без друзей и родных. Наказание это суровое, но заслуженное. А значит, и справедливое.

Мадемуазель де Вальженез опустила голову, лицо ее залила краска стыда.

Но секунду спустя она медленно подняла лицо и произнесла, словно подбирая нужные слова:

– Итак, вы, самый близкий и единственный мой родственник, вы не только отказываете мне в дружбе, но и в поддержке. Но я ведь не являюсь неисправимой грешницей, Конрад. Поверьте мне, в глубине души я не такая уж плохая. И, возможно, с вашей помощью я смогла бы исправить свою ошибку. Ошибку, безусловно, ужасную, но которую можно понять, а может быть, и изменить, если узнать причину ее. На совершение этого плохого поступка меня толкнула любовь к брату. Где сейчас эта девушка? Я могла бы упасть ей в ноги и попросить у нее прощения. Она была сиротой и не имела ни гроша за душой. Я могла бы оставить ее при себе, сделалась бы ее подругой, сестрой. Я дала бы ей приданое и выдала бы ее замуж. А для того, чтобы забыть те немногие годы, которые я прожила неправильно, я могла бы посвятить свою жизнь творению добра. Но для этого я прошу вас простить меня, помочь мне, поддержать меня.