Марко Вовчок - Три долі

И он подал ей посылку.

– Спасибо, – ответила Маруся, – что они там? Все здоровы?

– Все здоровы. И ничего, все сошло благополучно.

– А мне гостинца никакого не будет? – спросил сечевик. – Коли принесли, то, будьте ласковы, дайте, а коли нет, то так и скажите.

– Были мы всюду, – начал Андрий Крук, – да не так-то все делается, как…

– Мы, ходячи вокруг тех ледачих полупанков, пару чобот стоптали, – подхватил Семен Ворошило. – Сказано: не так и сами паны, как те полупанки!

Челнок был уже на песке, и теперь все четверо стояли друг против друга.

– Так дело не выгорело? – спросил сечевик.

– Оно не то, чтобы совсем не выгорело, и не то, чтобы выгорело, – ответил Семен Ворошило.

– Да вы видели Самуся?

– Нет, Самуся не видали.

– Отчего?

– Да мы ждали его, а он не пришел.

– Отчего же вы сами к нему не пошли?

– Да мы и думали было пойти, а потом рассудили, что его не застанешь, потому он, сказывали, в Киев уехал.

– Так сходка без него была?

– Без него.

– Такую сходку и сходкой срам назвать, – сказал Андрий Крук. – Пришли семь баб да сказали семь рад, а другие сели на колоды, поговорили про пригоды, табаку понюхали, рады послухали, да и до дому пошли!

– На чем же порешили?

– А ни на чем не порешили. Подумаем, говорят; еще надо, говорят, подумать.

– А долго будут думать?

– В ту субботу опять рада сберется.

– Ну, так вот что, панове козацтво: вы, не дожидаючи этой субботней рады, потрудите свои шановные ноги, обойдите кого следует и скажите, что коли к положенному сроку не будет все в исправности, так дело пропадет. А коли теперь дело пропадет, так пусть уж на нас не рассчитывают.

Ни Андрий Крук, ни Семен Ворошило ничего на это не ответили, может, потому, что в эту самую минуту начали раскуривать свои трубки.

Трубки, впрочем, как-то дольше обыкновенного раскуривались.

Наконец, когда уже дым пошел клубом, Семен Ворошило проговорил:

– Оно бы, может, и лучше, кабы пообождать вестей от Бруя и от Попика… Может, оно бы надежней… Уж больше ждали… Уж можно бы еще подождать малую толику…

– Да, оно точно бывает, что поспешишь, да людей только насмешишь, – заметил Андрий Крук, застилая себя целым облаком дыма.

– Скорые-то дела под лавкой лежат, – прибавил Семен Ворошило.

– Оно, разумеется, всякое бывает, – ответил сечевик.

– Кабы тогда не послушались вашего первохода, да не поспешили, так вот теперь бы, может, и не попались в дурни, – сказал Андрий Крук.

– А по моему глупому разуму, так вы потому-то и попались, как вы сказываете, в неразумные, что вы и тогда выбирались, как панычи за море утят стрелять.

Пока происходил этот разговор, Кныш, не теряя ни слова из него, набрал сухого очерету, зажег костер и мгновенно устроил все, необходимое для варева кулеша.

Несколько минут длилось молчание.

Потом сечевик, со своим обычным спокойствием, спросил:

– Так на чем же вы порешите, панове козацтво? Снесете вы мой поклон кому надо или нет?

– Да отчего ж, это можно, – ответил Андрий Крук.

– Это можно, – повторил Семен Ворошило.

– Только вот что, – сказал Андрий Крук, – напрасно вы так погоняете…

– Пане Андрий, – ответил сечевик, – нам с вами, надо полагать, не сговориться. У меня, как у той завзятой жинки, что муж ее топил, да не научил, все будет стрижено, а не брито. Киньте вы меня в днепровскую пучину, а я, как пойду ко дну, еще покажу вам пальцами ножницы.

– Горе да и только! – проговорил, как бы про себя, Семен Ворошило.

– А что, скоро кулешом угостишь? – спросил сечевик Кныша.

– Закипает. Садитесь да берите ложки. Все уселись вокруг котелка.

– Что, Маруся, такая старая сидишь? – спросил сечевик.

– Изморилась, должно быть, – сказал Андрий Крук.

– Нет, – ответила Маруся, – я не изморилась.

– Заскучала по своим, – сказал Семен Ворошило.

– Нет, – ответила Маруся, – я не скучаю.

Глаза ее, однако, были с тревогой и тоской обращены на сечевика.

– А вот я ее развеселю, попробую, – сказал сечевик. – Хочешь, Маруся, я тебе еще сказку расскажу, а? Хочешь?

– Хочу, – ответила Маруся.

– Ну, слушай. Я тебе расскажу, как рак по воду ходил! Жил был рак. Отличный рак. И случилось так, что вся вода пересохла около его хаты, и надо, хоть умирай, добыть воды.

Вот рак сидит и говорит:

– Кого послать по воду? Кого послать по воду?

– Милости просим, кулеш готов, – провозгласил Кныш.

Все принялись за ужин.

– Такой кулеш, друже, что хоть бы и турецкой царице, так и она бы с пальчиками его съела, – сказал сечевик, откидывая усы за уши.