Иван Крылов - Модная лавка

Сумбуров.

Сумбурова, жена его.

Лиза, дочь его от первой жены.

Лестов, любовник ее.

Маша.

Аннушка.

Мадам Каре, француженка, хозяйка лавки.

Мосье Трише. деревенский конторщик.

Андрей, слуга Лестова.

Антропка, слуга Сумбуровых.

Полицейский офицер со служителями.

Действие в модной лавке.

Театр представляет внутренность модной лавки, наполненной богатыми уборами и товарами последнего вкуса.

Лестов и Маша,которая сидит, занимаясь работою.

Лестов. Ну, скажи ж, Машенька, разжилась ли, разбогатела ль ты без меня и скоро ли откроешь свою модную лавочку? Такой пригоженькой и проворной девушке давно бы уж пора из учениц самой в мастерицы!

Маша. О сударь! я не довольно знатного происхождения…

Лестов. Как, чтоб содержать модную лавку?

Маша. А вы этим шутите? И тут также на породу смотрят; и если не называешься или мадам ла Брош, или мадам Бошар…

Лестов. Бедненькая! неужели тебе не на что купить мужа-француза?

Маша. Ну, столько-то бы я смогла. Да сестрица ваша согласится ли дать мне отпускную?

Лестов. Тьфу пропасть! я вечно забываюсь и думаю, что ты вольная. Для чего, Маша, ты мне на удел не досталась? Сестра совсем не смыслит, какое у ней сокровище. У меня бы был тебе один только приказ – мной повелевать, душа моя!..

Маша. Ох, сударь, да отвяжитесь! – Вы все портите, что я ни зачинаю. Знаете ли, что вы оскорбляете мою честность?

Лестов. Ага! Разве между ваших товаров и это иногда навертывается?

Маша. Вы, как я вижу, все тот же повеса, каковы были и до походу.

Лестов. О, нет, нет! Ты не поверишь, как меня в один год перевернуло: я стал совсем иной человек.

Маша. Уж будто и не мотаете?

Лестов. Ни малехонько.

Маша. Давно ли?

Лестов. О тех пор, как ничего не дошарюсь в карманах.

Маша. А страстишка к игре?

Лестов. Фи!

Маша. В самом деле не играете?

Лестов. Ни во что, кроме карт, да в биллиард, между делья.

Маша. Будет путь! – А сердечные-то обстоятельства, волокитства ваши, небось, все идут по прежнему?

Лестов. Ах, Маша! что ты мне напомнила!

Маша. Ба! это что значит? Какой же протяжный вздох! какой томный и печальный взгляд! – Уж не урок ли вы передо мною вздумали протвердить?

Лестов. Нет, я в самом деле влюблен, и влюблен страстно, отчаянно!

Маша. Вы влюблены? страстно, отчаянно? а во многих ли, смею спросить?

Лестов. Ветреница! Год тому назад, идучи походом, остановились мы в одном богатом селении, это было за Курском; помещик пригласил меня обедать…

Маша. Ах, сударь, вы не поверите, какой мне праздник, коли сюда кто-нибудь завернет из такой дали, а особливо щеголек или щеголиха; я уж в эту неделю слона смотреть не хожу.

Лестов. Жаль же, что ты не видала моих хозяев. Господин Сумбуров старик, правда, добрый, но вспыльчивый и горячо привязанный к дедовским русским обычаям; тот день только и счастлив, когда удастся ему побранить или моды, или иностранцев; и такой чудак, что даже маленькое дурачество, сделанное в его родне, мучит его, как уголовное преступление, наносящее стыд всему роду. Ну, а на его глазах около двадцати женщин самой близкой родни, – так сочти, сколько ему спокойных минут остается? Госпожа Сумбурова, вторая его жена…

Маша. Как, там на двух женятся?

Лестов. Какой вздор! Он, как порядочный человек, наперед овдовел.

Маша. А, а! – Ну, жена его?..

Лестов. Степная щеголиха, которая лет 15 сидит на 30 году; вдобавок своенравная, злая, скупая, коварная, бешеная; зато Лиза, дочь господина Сумбурова от первой жены…

Маша. Голос ваш стих, лицо сделалось вдруг так умильно… Ах, сударь, эта Лиза, эта чародейка! она-то, знать, вас околдовала!

Лестов. Прекрасна, как ангел, мила, умна, – все достоинства, все совершенства…

Маша. Ну уж, разумеется, что все это природа обобрала у всех женщин и пожаловала ей одной!

Лестов. Я влюбился, открылся ей в том и узнал из ее глаз мое счастие. Если бы зависело только от воли Лизы, – то бы уже давно…