Мария Башкирцева - Мария Башкирцева. Дневник

О, сумасшедшая, прежде всего нужно знать свое дело. Мысль, красота и философия живописи заключаются в отчетливом понимании жизни.

Передать жизнь тонами, которые пели бы, а все правдивые тона поют.

Винсент Ван Гог. Портрет Ижена Боша. 1888

1 сентября

Сегодня я получила письмо от мамы, которая пишет, что молодые соседи приезжают гостить на два месяца со своими друзьями и что будут устроены большие охоты. Она собирается возвращаться назад, но я просила предупредить меня в случае, если… И вот она меня предупреждает. Это вызывает во мне целую бурю сомнений, неизвестности и замешательства. Если я поеду, моя выставка погибла… Если бы еще я проработала все лето, я имела бы предлог – желание отдохнуть; но этого не было. Согласитесь, что это было бы превосходно, но это слишком невероятно. Провести четверо суток в вагоне железной дороги и пожертвовать работой целого года, чтобы поехать туда, попытаться понравиться и выйти замуж за человека, которого никогда до тех пор не видела. Разум и его доводы не имеют в этом случае никакого значения… Раз я обсуждаю эту глупость, я способна сделать ее… Я не знаю, что делать… Я пойду к гадалке, к старухе Жакоб, которая предсказала мне, что я буду очень больна.

За двадцать франков я купила себе счастье по крайней мере на два дня. Старуха Жакоб наговорила мне массу прелестных, но немного запутанных вещей. Но что постоянно повторяется, это то, что я буду иметь огромный, блестящий успех; журналы заговорят обо мне; у меня будет большой талант… и потом перемена судьбы, счастье в замужестве, много денег и путешествия, да – много путешествий.

Я отправляюсь спать, полная глупой, ребяческой радости, если хотите, но ведь это стоило всего 20 франков. Я поеду не в Россию, а в Алжир; если это должно случиться, это случится там так же, как и в России.

Покойной ночи, мне так хорошо после всего этого; завтра мне будет легче работать.

Я только что читала Бальзака! Кстати, я схожусь с его де Марсэ, когда говорю об этом втором «я», которое остается равнодушным наблюдателем первого. И подумать, что Бальзак умер! Счастье любви можно познать, только любя человека с всеобъемлющим гением… В Бальзаке вы найдете все… Я положительно горжусь тем, что иногда думала так же, как и он.

В России. 14 октября

На границе мы расстались с тетей, и я продолжаю путешествие с Полем.

На станциях я делаю эскизы, а в вагоне читаю «Tra los montes», таким образом, я как будто снова в Испании: эта вещь Теофиля Готье – настоящая картина.

19 октября

Наконец-то они у нас! Они приехали с Мишкой к завтраку. Старший, Виктор, стройный, брюнет, с большим, немного толстым орлиным носом и довольно толстыми губами; у него аристократическая осанка, и он довольно симпатичен. Младший, Василий, такого же высокого роста, гораздо толще брата, очень белокурый, краснощекий и с плутоватыми глазами; он имеет вид человека живого, воинственного, сообщительного, грубого и… пошлого. На мне было вчерашнее платье: белое шерстяное, короткое и очень простенькое. Детские башмаки из темно-красной кожи, довольно высокая прическа. Я не в лучшем своем виде, но и не очень дурна.

Происшествие. Их кучер напился, и мне кажется, что это здесь весьма обыкновенное явление, тогда князь Василий вышел, как ни в чем не бывало, и побил несчастного кулаками и сапогами со шпорами. Не правда ли, дрожь по спине пробегает? Этот мальчик ужасен, и в сравнении с ним старший кажется мне симпатичным.

Не думаю, чтобы кто-нибудь из них в меня влюбился – во мне нет ничего, что могло бы им понравиться: я среднего роста, пропорционально сложена, не очень белокура; у меня серые глаза, грудь не очень развита, и талия не слишком тоненькая… что до душевных качеств, то, без излишней гордости, я полагаю, что я настолько выше их, что они не оценят меня.

Как светская женщина я едва ли привлекательнее многих женщин их круга.

20–23 октября

В субботу утром всеобщее смущение. Князья извиняются! Они не приедут на охоту, так как отозваны телеграммой в соседнее имение. А я так старалась одеваться! Папа позеленел, а мама покраснела. Я хохотала от души. Наконец мы тронулись, с досадой и давая себе слово не ехать дальше чем до Мишеля, который приготовил великолепный завтрак и где предполагали дать отдохнуть лошадям. Потом, немного успокоившись, мы продолжали путь, ссорясь каждые пять минут из-за возвращения домой. Мишке сказали, что маме нездоровится.