Мария Башкирцева - Мария Башкирцева. Дневник

Я сказала, что хотела бы все переносить молча; я принимаю вид несчастной, с которой дурно обращаются; совсем нечего было и переносить, но я раздражалась и раздражала, а так как дедушка был тоже раздражителен, то я выходила из себя, отвечала резко и иногда бывала не права. Я не хочу прикидываться ангелом, который прячется под маской злобы.

11 декабря

Дедушка не может больше говорить… Ужасно видеть человека, который еще так недавно был крепкий, энергичный, молодой, видеть его таким… почти трупом…

Я продолжаю рисовать кости. Я больше чем когда-нибудь с Бреслау, с Шепи и другими, даже со швейцаркой.

12 декабря

В час были священник и дьякон; дедушку исповедовали. Мама громко плакала и молилась; потом… я пошла завтракать. Дело в том, что животное неизбежно во всяком человеке.

22 декабря

Робер-Флери сказал мне следующее: никогда не следует быть довольным собой. Жулиан говорит то же самое. Но так как я никогда не бываю довольна собой, то принялась размышлять над этими словами. И когда Робер-Флери сказал мне много приятных вещей, я отвечала ему, что он хорошо сделал, сказав мне их, потому что я совсем собой недовольна, обескуражена, в отчаянии, что заставило его широко раскрыть глаза от удивления.

И действительно, я была обескуражена. С той минуты, как я никого не изумляю, я обескуражена; это несчастье!

В конце концов я сделала успехи неслыханные; у меня, мне это повторяют, «необыкновенные способности». У меня выходит «похоже», «цельно», «верно».

– Чего же вы еще хотите? Будьте благоразумны, – закончил он. Он очень долго оставался около моего мольберта.

– Когда рисуют так, – сказал он, указывая на голову, потом на плечи, – то не имеют права делать таких плеч.

Швейцарки и я ходили потихоньку к Бонна, чтобы он принял нас в свою мужскую мастерскую. Понятно, он объяснил нам, что эти пятьдесят молодых людей находятся без призора, что это абсолютно невозможно. Потом мы отправились к Мункаччи, венгерскому художнику, у которого роскошный отель и большой талант.

Он знает швейцарок: у них было к нему, год тому назад, рекомендательное письмо.

29 декабря

Робер-Флери был очень доволен мною. Он около получасу пробыл перед парой ног, в натуральную величину, которые я рисую, и снова спрашивал, рисовала ли я прежде, серьезно ли решилась заняться живописью. Сколько времени могу оставаться в Париже? Выразил желание видеть мои первые опыты красками, спрашивал, как я их писала. Я отвечала, что писала для забавы. Так как разговор продолжался, подошли остальные, стали сзади него, и среди (я могу это сказать) всеобщего изумления он объявил, что если мне очень хочется, то я могу писать красками.

На это я отвечала, что не умираю от желания писать красками и предпочитаю усовершенствоваться в рисовании.

30–31 декабря

Я грустна; праздники у нас не празднуются, и это меня огорчает. Я была на елке у швейцарок; было весело и мило, но мне страшно хотелось спать, после работы до десяти часов вечера мы гадали. Бреслау получит венки, я – римскую премию, а другие – подарки.

Все-таки все это странно.

4 января

Как странно, что прежнее создание так славно уснуло! Ничего почти от него не осталось, только воспоминание, мелькающее время от времени и пробуждающее прошедшие горести; но через минуту я уже думаю о… о чем? Об искусстве?.. Просто смех!

Так это окончательно? Я так долго и так страшно искала этого выхода, этой возможности существовать, не проклиная целыми днями себя и все мироздание, что едва верю тому, что нашла эту возможность.

Благодаря моей черной блузе во мне есть нечто, напоминающее Марию-Антуанетту в Тампле .

Я становлюсь мало-помалу такой, какой желала быть. Уверенная в себе, спокойная по внешности, я избегаю всяких сплетен и пересудов и делаю мало бесполезного.

Словом, мало-помалу я совершенствуюсь. Только условимся хорошенько насчет слова «усовершенствование»: я говорю о личном усовершенствовании.

О, время!.. На все-то оно нужно!

Когда нет других препятствий, время чувствуется сильнее, чем когда-либо, кажется ужасным, раздражающим, подавляющим…

Впрочем, что бы ни случилось, я чувствую себя более подготовленной, чем прежде, когда меня приводила в бешенство необходимость сознаться, что я не вполне счастлива…

6 января

Прекрасно. Я разделяю ваше мнение; время идет, и было бы в сто раз приятнее проводить его, как я предполагала раньше, но так как это невозможно, подождем результатов от моего таланта; всегда успею…