Михаил Филиппов - Патриарх Никон. Том 1

– Аминь! – произнесли царь и царица.

– А царевна Татьяна как поживает? – обратилась к инокине Наталье царица.

– Она почивает в своей опочивальне.

Раздался стук подъехавшего к монастырю экипажа.

– Это моя колымага и моя свита, – сказал патриарх. – Великий государь приехал в чем? – продолжал он.

– Мы с женой в колымаге одной боярыни. Поезжай с царицей в моей, а я хочу пройтись пешком: не подобает патриарху Малой Руси выехать отсюда в колымаге, коли пришел сюда пешком патриарх Великой Руси.

Царь и царица простились с инокиней, а патриарх, проводив их до колымаги, направил шаги к своим палатам.

Хитрово и Стрешнев получили нагоняй и от царя и от царицы.

На другой день патриарх Никон соборне служил молебен в Успенском соборе в присутствии царя, Боярской думы и огромной массы народа за благоденствие соединенных церквей – Великой и Малой Руси; а на ектении провозглашен был этот новый титул патриарха.

Никон сидит в своей рабочей комнате с Матвеевым. Они озабочены внешними делами.

Приехали и польские и шведские послы.

– Да, – говорит Никон, – мы много потеряли с изменой гетмана Богдана; возьми он Львов и овладей всею Галициею, Яну Казимиру не было бы где укрепиться и откуда воевать. Теперь все почти города Волыни и много литовских городов отпали от нас. Придется удовольствоваться одною Белою Русью, да не удастся ли захватить реку Неву и Ладожское озеро – нам море нужно.

– Да, без моря, – поддержал его Матвеев, – мы как без глаз. От голландских немцев и от англичан мы можем получать товар лишь через Архангельск, а это дорого, да и мешкотно. Иное дело, кабы море да наше. Потеряли мы много в войне с Польшей, что море не наше… После столбовского мира король свейский Густав Адольф докладывал сейму: русские – опасные соседи; границы земли их простираются до Северного, Каспийского и Черного морей; у них могущественное дворянство; многочисленное крестьянство; многолюдные города, они могут выставить в поле большое войско, а теперь этот враг без нашего позволения не может ни одно судно спустить в Балтийское море. Большие озера, Ладожское и Пейпус, Нарвская область, тридцать миль обширных болот и сильные крепости отделяют нас от него; у Руси отнято море и, Бог даст, теперь русским трудно будет перепрыгнуть через этот ручеек…

– Да, – воскликнул Никон, – не отдал бы моря блаженный Филарет, коли б он не был в плену… Это все Грамонин-дьяк… да и мы теперь будем сражаться за море.

– А столбовский мир или вечное докончание, как называют его свейцы?..

– Будет тогда вечное докончание, коли мы будем у моря, – произнес решительно Никон.

– Но царь и бояре хотят брать Ригу, – заметил Матвеев.

– А я стою за Орешков и за Кексгольм. Коль река и Ладожское озеро будут наши – и море будет наше; там мы соорудим города и ладьи, как было при новгородцах. Брать же Ригу тяжело: там Делагарди, старый воин, и трудно с ним совладеть; из-за моря у него будут и ратники, и пушки, и хлеб, и порох, и все, что нужно, а нам – подвози еще из Москвы… И Иван Грозный чуть-чуть не положил там кости.

– Царь говорит: Рига готовый город…

– Близок локоть, да не укусишь… Было бы болото, а кулики заведутся: нам нужны Нева и Ладожское озеро.

Несколько минут он ходил в раздумье и, остановившись, с неудовольствием переменил разговор; он знал, что вопреки его желанию поход под Ригу состоится и будет неудачен.

– Батюшка царь, наш благодетель, сказывал, – обратился он к Матвееву, – что был он в твоей избенке у Николы и стало царю больно, что ты, Артамон Сергеевич, и местечко-то неважное имеешь, и домишко ветхий. Я и сказывал царю: есть пустошь дворцовая, там и терем можно поставить, и огород развести, и сад, да и службы возвести.

– Благодарствуем, великий государь и отец наш, за заботы о наших нуждах, вечный богомолец твой. Где же взять казну на обзаведение? Нужно и того и сего; собрались ко мне сотенные гости с хлебом с солью и поклоном, дескать, мы сами соорудим домишко… А я поблагодарил, посул отродясь не брал…

– Царь и пенязи даст, и людей, и всего, что нужно… камень, лес…

– Благодарствуем… не заслужил… А коли батюшка царь уж так милостив ко мне, так от царской милости грех отказываться: ведь милость от Бога аль от царя.

Матвеев при этом низко поклонился патриарху до земли.

– Я чувствую себя сегодня не так хорошо, – сказал вдруг патриарх.