Павел Свиньин - Ермак, или Покорение Сибири

Через несколько дней явилось и множество татар с женами и детьми, коих Ермак также обласкал, успокоил и отпустил в их прежние юрты, обложив посильным ясаком. Присягу в верности приносили они также сообразно своему обычаю – целованием сабли, обагренной кровью. Честное предание казаками земле убитых их братии на месте, священном для всякого магометанина, и великодушное освобождение Ермаком, вследствие данного им слова через Уркунду, жен Кучумовых, которых захватил отряд казаков, посланных для преследования неприятеля по взятии Искера, привлекло сердца мусульман к своим победителям.

Итак, бывший незадолго атаман разбойников сделался обладателем обширного, богатого царства. Хотя достаточно узнать одни последние действия Ермака Тимофеевича, дабы получить понятие о его правах на звание героя истории; но для связи повествования покажем, что то же мужество, та же предприимчивость и благоразумие ознаменовали и первые шаги его в Сибири.

Мы оставили казаков зимовать в Кукуе. Благотворения сибирской весны начинаются настом, коим покрываются пухлые снега, как крепкой корой, от действия мартовского солнца. Кора сия под конец весны столь тверда, что в состоянии подымать не только человека или лошадь, но самые большие тяжести. Это не укрылось от прозорливости Ермака Тимофеевича: он хотел воспользоваться сим удобством, чтобы перетащить в черные реки [54] Черными реками называются те, которые текут в Сибирь, то есть на восток из хребта Уральского. , через хребет Урала, тяжелые свои ладьи, а может быть, вместе с тем не желал ли он дать занятие дружине своей, для коей бездействие было вреднее самых тяжких трудов?

Весело принялись казаки за столь отважное дело. Глубокие овраги, дремучие леса, самые горы уступали мощной руке богатырей русских. Удивительно, неимоверно кажется теперь, при всех успехах механики, как возможно было выполнить столь дерзкое предприятие: днища нескольких судов, оставленных казаками на дороге между Серебрянкой и Баранией, представляются то висящими на неприступных утесах, то едва выказывающими из глубины пропастей вершины вековых лиственниц и елей, выросших на их сгнивших остовах!.. Впрочем, удивление сие умаляется, когда вспомним, что громады сии перевозились по насту, которым ровняются глубокие овраги, а крутизны делаются приступнее, и с помощью коего, без сомнения, Ермак достиг бы желанного успеха, если б слишком ранняя весна не ниспровергла его усилий. Вряд ли был другой пример в летописях Сибири, чтобы в апреле рухнули снега и полились быстрые реки с гор. Ермак вынужден нашелся оставить свое гигантское предприятие и, перейдя на реку Журавля, принялся строить новые суда, более схожие с плошами.

С первой, так сказать, весенней струей казаки внеслись в царство сибирское. Беспрепятственно промчались они по быстрому Тагилу и, войдя в Туру, не видали неприятеля; но Ермак отдал приказ быть в готовности: ему дано было знать, что невдалеке предстанет необходимость обнажить меч свой – на высоком берегу реки стоял городок князя Епанчи, который защищаем был великим множеством татар и вогуличей. И действительно, едва приблизились казаки к берегу, как были встречены тучей стрел. Ермак приказал трем лодкам, на которых находились пушки, встать рядом и длинным залпом отвечать на приветствие Епанчи. Неожиданный гром привел в страх и трепет дикарей: они покидали свое оружие и обратились в бегство. После сего Ермаку стоило небольшого труда занять городок и разорить его до основания – в урок напрасного сопротивления. Несмотря на это, несколько татарских мурз напали на казаков при устье Туры и бились несколько дней с отчаянием, но должны были уступить искусству и счастью наших витязей, кои получили притом столь много добычи, что вынужденными нашлись половину оной зарыть в землю. Третьим и четвертым боями, не менее кровопролитными, Ермак проложил себе путь по Тоболу, где татары, воспользуясь узкостью реки и возвышенностью берегов ее, думали не только остановить казаков, но совершенно истребить их. В последнем из сих-то сражений Ермак употребил, как мы видели выше, воинскую хитрость, которая совершенно ему удалась: он пустил по течению реки плоты свои с чучелами, а сам вышел на берег, внезапно, как снег на голову, напал с тыла на неприятеля и обратил его в бегство. После сего едва отошел Ермак тридцать верст от устья Тавды, как встретил Мегметкула, сторожившего его с многочисленной силой по обоим берегам. Пять дней победа колебалась, а на шестой татары вынуждены были дать казакам свободный путь и не смели даже воспрепятствовать им завладеть богатым улусом князя Епанчи, расположенным на берегу озера, доселе именующегося Епанчинским. Следствием шестого сражения на Иртыше было взятие городка Атик, а седьмого и последнего, кровопролитнейшего из всех, которое решило участь Сибири, мы были сами свидетелями в предыдущей главе.