Чарльз Кингсли - Ипатия – душа Александрии

Молча пересекли они долину, направляясь к пустынному берегу великой реки. Памва был уже там, его седины озарялись лучами восходящей луны, когда он дряхлой рукой спускал на воду легкий челнок. Филимон бросился к ногам старцев, с рыданиями умоляя их простить и благословить его в путь.

– Нам нечего прощать тебя, – следуй зову внутреннего голоса. Если в тебе заговорила плоть, то она и покарает тебя; мы же не смеем противиться Господу Богу, если твой порыв исходит от духа. Прощай!

Через несколько мгновений челнок несся по течению быстрой реки, скользя в золотистых сумерках летнего дня. Вскоре на землю опустилась южная ночь, все утонуло во мраке, и только на воде отражался лунный свет, озаряя скалу и на ней – двух коленопреклоненных старцев.

В Александрии, неподалеку от музея, в верхнем этаже дома, построенного и украшенного в древнегреческом стиле, была небольшая комната, выбранная ее владельцем, вероятно, не только для отдыха. Правда, она находилась довольно далеко от южной стороны двора, но все же сюда долетали голоса прохожих, шум экипажей, проезжавших по оживленной дороге, дикий рев, крики и звон труб из зверинца, расположенного по соседству на другой стороне улицы. Главную прелесть этого покоя составлял, быть может, вид на сады, на цветочные клумбы, кусты, фонтаны, аллеи, статуи и ниши, которые в продолжение семи столетий внимали мудрости философов и поэтов Александрии. Тут работали философы различных школ, блуждая под сенью платанов, ореховых деревьев и фиговых пальм. Все, казалось, дышало здесь очарованием греческой мысли и поэзии, с тех пор, как некогда тут прохаживались Птоломей Филадельф [8] Птоломей II Филадельф. Царь Египта, второй из греко-македонской династии Лагидов (285–247 гг. до н. э.). Значительно расширил владения Египта и покровительствовал наукам и искусствам. с Евклидом [9] Евклид (315–255 гг. до н. э.). Грек, великий математик Древнего мира, знаменитый геометр, ученик Платоновской школы. Египетским царем Птоломеем был приглашен в Александрию, где основал школу математиков. Он первый дал стройное изложение геометрии. и Теокритом, Каллимахом [10] Каллимах (310–235 гг. до н. э.). Известный греческий поэт и критик, заведовал александрийской библиотекой, уроженец города Кирены. и Ликофроном [11] Ликофрон – греческий трагик, родился около 270 года до н. э. в Халкиде, жил при дворе Птоломея Филадельфа в Александрии, написал драму «Кассандра». .

Слева от садов тянулся восточный фасад музея с картинными галереями, изваяниями, трапезными и аудиториями. В огромном боковом флигеле хранилась основанная отцом Филадельфа знаменитая библиотека, которая еще во времена Сенеки [12] Сенека Луций Анней (3 г. до н. э. – 63 г. н. э.). Известный римский философ, родился в Кордове. Получил блестящее образование в Риме и по проискам Мессалины, жены императора Клавдия, был сослан на остров Корсику. В 49 году был вызван в Рим и назначен воспитателем Нерона. Был консулом и советником Нерона, но впоследствии удалился от дел. Обвиненный в заговоре и приговоренный к смерти, Сенека покончил жизнь самоубийством, вскрыв себе вены. Никакой самостоятельной философской системы Сенека не создал. Он был приверженцем моральной философии стоиков, учивших, что главная мудрость жизни – это довольствоваться малым, никому не желать зла, с твердостью переносить страдания. В своих сочинениях Сенека популяризировал это учение. насчитывала четыреста тысяч рукописей, несмотря на то что значительная часть их погибла при осаде Цезарем Александрии. Здесь, сверкая на фоне прозрачной синевы неба, высилась белая кровля – одно из чудес мира, а по ту сторону, между выступами и фронтонами великолепных построек, взор терялся в сверкающей лазури моря.

Комната была отделана в исключительно греческом стиле и представляла собой обитель спокойствия, чистоты и прохлады, хотя в окна, защищенные сетками от москитов, проникал со двора яркий солнечный свет. В комнате не было ни ковра, ни очага; обстановка состояла из кушетки, стола и кресла, но вся мебель отличалась тонкостью и изяществом форм.

Однако, если бы кто-либо вошел в комнату этим утром, то, вероятно, не обратил бы внимания ни на меблировку, ни на сады музея, ни на сверкающее Средиземное море, так как его взор отыскал бы нечто более привлекательное, перед чем все остальное меркло и стушевывалось.

В кресле сидела молодая женщина лет двадцати пяти, погруженная в чтение лежавшей на столе рукописи. Именно она и была богиней-покровительницей этого маленького храма. Ее одеяние, вполне соответствовавшее характеру комнаты, состояло из простого белоснежного платья старинного фасона. Длинное, строгое и изящное, оно ниспадало до самого пола, собиралось у шеи, совершенно скрывая очертания бюста и обнажая лишь руки и немного плечи. Ее наряд был лишен всяких украшений, кроме двух пурпуровых полосок спереди, обличавших в ней римскую гражданку. Она носила расшитую золотом обувь и золотую сетку на волосах, спускавшуюся на спину.