Александр Вельтман - Саломея, или Приключения, почерпнутые из моря житейского

– Немножко.

– Может быть, вы любите пунш?

– Э, все равно. Вы надолго приехали?

И так далее, обыкновенный офицерский разговор, который был прерван приходом денщика Сидорова с Соломоном и с табаком.

– Вот, сударь, сам принес табак, – сказал Сидоров.

– Дурак! тебя кто просил сюда? не мог подождать? Покажи табак!.. Изрядный! Вот это изрядный табак! Верно, нового привозу; а то такой скверный отпустил, что я хотел тебя проучить, заставить сто раз прийти за деньгами. Завтра принеси еще три фунта этого же самого. Пошел!

– Васе благородие…

– Ну, пошел, нечего оправдываться!

– Что ж, васе благородие…

Слова жида были прерваны приходом Желынского.

– Я думал, что пана Рацкого дома нет, – сказал он, обращаясь к офицеру. – Я принес долг… кажется, пятьсот пятьдесят рублей?… Вот три двухсотных.

– Что ж это? пятьдесят рублей сдачи? Ну, я сдачи не люблю давать: штос, на две карты [7] Штос – азартная карточная игра. – и кончено: четыреста или все шестьсот. Пойдемте ко мне; здесь их квартира.

– Ах, извините, я не знал, – сказал Желынский, обращаясь к Дмитрицкому.

– Не угодно ли и вам ко мне?

– Да для чего ж, господа, переходить с места на место, – сказал Дмитрицкий, – я очень рад, что имел удовольствие познакомиться, прошу вас быть как дома; если угодно, я велю подать карты.

– Нет, я играть не буду, – сказал Желынский.

– Кто это такой? – спросил Дмитрицкий тихо у Рацкого.

– Помещик, богач каналья, я его немножко наказал… Я сам играть не хочу; но штос на квит – не игра.

– На квит, пожалуй.

– Пейса, подай карты.

– Вы откуда изволили приехать? – продолжал Желынский, обращаясь к Дмитрицкому.

– Из-под Могилева.

– На Днепре или на Днестре?

– На Днепре.

– Я там не бывал.

– Маленький город.

– Ну, пан Желынский!

– Позвольте, я сам мечу.

– Пожалуй!.. Идет на квит… Ах, проклятая десятка!.. идет на сто… баста!

– Это ужас! – вскричал Желынский, бросая карты. – Терпеть не могу этот штос!

– Зачем дело стало, – банчику!

– Нет! покорно благодарю! да еще против одного!..

– Извольте, я тоже приставлю, – сказал Дмитрицкий, – надо же что-нибудь делать: я смотреть не люблю.

– Охо-хо! гроши мои, гроши! – сказал вздыхая Желынский, высыпая на стол из кошелька сотни две червонцев. – Новые карты!

Началась игра. У Желынского точно как будто колода никогда в руках не бывала. Так глупо держит, что все карты видны. Дмитрицкий думает: «Такого олуха не трудно обыграть!» Подсмотрит карту, – аттанде! и поставит на хороший куш, да еще примажет. Разгорелся, подымает выше.

– Отвечаете? – вскричал он наконец, поставив темную.

– Отвечаю! – с досадой отвечал Желынский, – отвечаю до десяти тысяч!

– Аттанде! отвечаете?

– Отвечаю!

– На все!

Желынский приостановился, казалось, струсил, руки задрожали…

– Мечите!

Направо, налево, направо, налево… Ух! Дмитрицкий разбил кулак, ударив по проклятой карте, которая ему изменила; в глазах затуманило.

– Позвольте сосчитаться, – сказал Желынский, потирая руки и положив колоду на стол.

– Это черт знает что! – вскричал Дмитрицкий. – Ах, дурак! сам себя надул! так глупо ошибиться! – прибавил Дмитрицкий про себя, – это удивительно!

– Что ж тут удивительного, что из пятидесяти карт, которые я вам дал, выигрываю одну?

– Да эта одна стоит тысячи! – прибавил Рацкий.

– Нет, не тысячи, а восьми тысяч четырехсот, – отвечал хладнокровно Желынский, сосчитав выигрышные Дмитрицким тысяча шестьсот рублей и вычитая их из десяти тысяч. – Рассчитаемся.

– Нет, мы будем играть еще! – вскричал Дмитрицкий, потирая лоб.

– Нет, баста! за вами восемь тысяч четыреста.

– Что ж вы думаете, что у меня денег нет? – сказал с сердцем Дмитрицкий, схватив шкатулку и отпирая ее. – Вот ваши деньги!

Для уплаты восьми тысяч Дмитрицкий должен был прихватить сотни, две из ремонтной суммы. Дрожь проняла его.

– От реванжа я не откажусь, – сказал Желынский, взяв деньги, – но завтра.

– Завтра не играю! – сказал Дмитрицкий.

– Как хотите, сегодня не могу, мне в голову ударило от удовольствия выиграть хоть одну порядочную карту: я так несчастливо играю. До свидания.

– Прощайте!

– Животное! обрадовался, что выиграл восемь тысяч! – сказал Дмитрицкий, когда Желынский вышел.

– Хм! да! ужасная скотина!

– Так глупо проиграть, как я проиграл, ни на что не похоже! Проиграл такому ослу!.. это ужас!.. Вы видели, как он держит карты?… Все виднехонько! Его можно бы было обобрать до нитки; но я не хотел пользоваться этим, в доказательство мой проигрыш, черт знает что!