Александр Вельтман - Саломея, или Приключения, почерпнутые из моря житейского

– Ну?

Михайло Памфилович высчитал имена всех известных и неизвестных литераторов; но если б не прикрасил сиятельными и чиновными, то славные имена не произвели бы никакого влияния на Памфила Федосеевича.

– Неужели? – сказал он, – и князь будет?

– Да, вероятно, будет… он…

– Да ты говоришь, еще главный сочинитель будет?

– Да, папа.

– Черт знает, Миша, ты, право, лжешь!

– Ей-богу, я у него был, он такой очаровательный человек… я с ним коротко познакомился.

– Хм! удивительно! Ведь он, брат; действительный статский советник.

– Что ж такое? мало ли поэтов в чинах; например, Глинка и Дмитриев [32] Глинка Ф. Н. (1786–1880) автор многих произведений в прозе и стихах. Его «Письма русского офицера» (1808) долгое время пользовались популярностью; в 20-х годах масон, примыкавший к правому крылу декабристов; с 40-х годов творчество Глинки приобрело религиозно-мистический характер. Дмитриев И. И. (1760–1837) – поэт сентиментального направления карамзинской школы. Особой известностью пользовались его басни и сатиры. также действительные статские советники.

– К тебе в гости? Ну, брат, Миша, высоко ты забираешь! Надо подумать! ведь все-таки они не к тебе, а ко мне в дом будут.

– Помилуйте, папа, когда тут думать? ввечеру они все приедут.

– Что ж ты не сказал прежде? ведь это ни на что не похоже: зовет гостей не спросившись?

– Когда же мне было сказать вам; вчера ввечеру все согласились быть сегодня у меня.

– Поди-ну!.. Надо подумать, как принять! я поговорю с матерью.

– Да ничего не нужно особенного; только надо попросить maman, чтоб вместо булок и сухарей к чаю, купить английской соломки… продается в кондитерских…

– Ну, это уж не мое дело.

– Да мне нужно, папа, пятьсот рублей.

– Помилуй, Миша! давно ли ты взял пятьсот рублей?

– Ведь я говорил вам, что я пожертвовал их на человеколюбивое заведение… Нельзя же мне было… ведь я член.

– Да! ну! черт знает, братец, накладно!.. На что ж тебе еще столько денег?

– Мне непременно надо купить библиотеку: мне стыдно будет перед литераторами, что у меня нет ни одной книги.

– Что, брат, говорил я тебе: береги, Миша, свои книги, – пригодятся.

– Да что ж мне в учебных книгах! Мне по крайней мере необходимо иметь сочинения литераторов, которые у меня будут.

– Ты совсем обобрал меня!

– Что ж делать, папа.

– То-то, что делать!.. На!

– Удивительный мальчишка! – сказал Памфил Федосеевич про себя, смотря вслед сыну, который, оправив перед зеркалом полосы, платок на шее и булавочку на манишке, вышел вон. – Удивительный мальчишка!.. Скажи, пожалуйста, только что из яйца вылупился, а с какими людьми уж свел знакомство!..

– Степанида Ильинишна!.. Эй! кто тут!.. провалились! Варька! Иван!

– Что ты, батюшка, раскричался! опять нога, что ли?

– Какая нога! что за нога! совсем не нога, а Миша. Ей-богу, это удивительный мальчишка!

– Что он тебе сделал? что не по-твоему?

– Не по-моему; разумеется, что не по-моему!

– Так и надо кричать?

– Да кто кричит? помилуй!

– Да ты! посмотри, из себя вышел!

– Ах ты, господи, слова не даст сказать!

– Да говори, кто тебе мешает!

– Я хотел сказать тебе, что это удивительная вещь; представь себе! что еще он – мальчик, молоко на губах не обсохло… Куда ж ты?

– Да что мне слушать брань…

– Откуда брань? Кто тебе сказал, что брань? дай окончить-то!

– Ну?

– Я хотел сказать, что, что еще он? мальчик, а ведет знакомство с какими людьми!

– Ну, что ж? молод и знакомится с молодежью; а тебе не по сердцу?

– Ну, кто говорит что не по сердцу? ты не дашь выговорить! Какая молодежь!.. вельможи, матушка! вельможи к нему назвались на вечер!

– Полно, пожалуйста, вздор молоть! с какой стати назовутся к Мише вельможи?

– Я тебе говорю! из студентов-то он в сочинители хватил! Вот и назвалась вся братья сочинителей к нему на вечер; да какие люди-то – все известные!.. в каких чинах! А? каков Миша-то? а? Степанида Ильинишна!

– Что ж, слава богу, недаром мои заботы были об нем.

– Ты! все ты! а уж я ничего!

– Хорош бы он был хомяк, если б пошел в тебя! Не сам ли ты говорил ему: не водись с людьми, которые тебе не по плечу.

– Да! в старину это было так, а теперь – другое дело. В старину кошки мышей ели, а теперь не едят – вишь, подай молочка да говядинки.

– Это все на Ваську ты метишь!

– Э, поди ты с своим Васькой; не о том дело; надо подумать, как принять, ведь сегодня ввечеру все у нас будут.

– Как сегодня ввечеру?

– Да так! назвались, как хочешь и принимай!