Луи Галле - Капитан Сатана, или Приключения Сирано де Бержерака

– С молодым человеком? У нас их целых десять! Вам кого же именно надо? – хрипло смеясь, проговорила старуха.

– Мануэля! Кажется, его так зовут.

– А, Мануэль, да, такой есть у пас!

– Где же он?

– Он вышел с Зиллой и Бен-Жоелем.

– Где же мне искать его?

– А, вероятно, на Новом Мосту!

– Благодарю вас! – сказал Сирано, всунув в худую сморщенную руку старухи деньги, затем, мельком взглянув на высовывавшиеся из-за нее весьма подозрительного вида физиономии, направился к Новому Мосту.

Было всего лишь десять часов утра, а у моста уже сновала густая шумная толпа. Особенно сгустилась она у рва Несльских ворот, где помещался театр марионеток.

Этот театр принадлежал знаменитому Жану Бриокки, или Бриоше, составившему себе довольно гром, кое имя.

Из театра доносились глухие звуки музыки. Вдруг в дверях показался сам директор в сопровождении своего товарища Виолена. При виде своего любимца толпа моментально притихла и замерла в ожидании чего-то интересного.

– Милостивые государи и государыни, прежде чем поднять занавес, я предложу вашему уважаемому вниманию нечто весьма интересное! – начал тот, произнося слова с сильным итальянским акцентом. – Например, приключения горбатого шута, прелестное бесподобное зрелище, прекрасное средство против ипохондрии! – вставил Виолен.

Взрыв гомерического хохота заглушил его слова.

– Вероятно, вы уже слышали кое-что о моей обезьяне, Фаготене, этом чуде из чудес?

– Да, да, слышали! Фаготен, Фаготен! – заорала толпа, развеселившаяся под впечатлением этого предисловия.

– Итак, господа, я покажу вам это чудо даром, совершенно даром, как показывал вчера, как покажу и завтра! – продолжал оратор.

По данному знаку Виолен исчез и вскоре вернулся, ведя за руку комично одетую обезьяну, выступавшую с уморительной важностью рядом с ним.

– Это он, браво, Фаготен, браво! – смеясь, кричала толпа.

Нужно пояснить, что обезьяна изображала настоящую карикатуру Бержерака. Эта комическая копия фигуры, костюма и гордой походки поэта стоила Бриоше немалых трудов.

«Обезьяна, – как говорит сам герой нашего романа, – была толста, как амьенский паштет, ростом почти с человека и чертовски смешна, Бриоше украсил ее старой вигоневой шляпой с большим пером, еле закрывавшим ее дыры и заплаты; па шею он пристегнул шутовской воротник и, наконец, дополнил весь костюм модным кафтаном с шестью складками, сплошь зашитым блестками и тесьмами».

– Что, каков молодец?! – крикнул Бриоше, принимая участие в общем веселье.

– Вперед, Неустрашимый! Доброе утро, Капитан Сатана, Победитель силачей, забияка, хвастун! Покажи же нам свое мастерство! – кричал он.

Толпа, вся поглощенная интересным зрелищем, не спускала глаз с комичной фигуры обезьяны и не замечала Бержерака, остановившегося у театрального барака в последнем ряду зрителей.

Кровь бросилась ему в голову при виде этого оскорбительного зрелища. Его нос, злосчастный, осмеянный нос весь вздрагивал от душившего его гнева. Сирано ежеминутно готов был броситься на эту глупую гоготавшую над ним толпу, но любопытство пересилило гнев, и он остался на своем месте.

– Приветствую тебя, помощник могильщиков! – обратился Бриоше к мнимому Сирано. – Твои достославные деяния не останутся во мраке; все и каждый знает о том, как ты из головы султана сделал рукоятку к своей шпаге; как взмахом шляпы потопил целую флотилию. Да, чтобы посчитать всех убитых тобой людей, пришлось бы к цифре 9 приделать столько нулей, сколько песчинок на морском берегу. Иди же, достославный рубака, облегчай работу Паркам!

Прекрасно выдрессированная обезьяна, выхватив свою шпагу из ножен, принялась чрезвычайно удачно подражать приемам Бержерака. Движения ее были так комичны и притом так поразительно искусны, что Сирано невольно расхохотался вместе с толпой.

Между тем присутствие Сирано было замечено; толпа заволновалась.

– Вот он, вот он! Эй, Фаготен, гляди на своего двойника! Вот он своей собственной сатанинской персоной! – выкрикивала толпа, то и дело поглядывая то на обезьяну, то на Бержерака и отдаваясь неудержимому хохоту.

– Молчать, бездельники, а не то я покажу вам ваше место! – крикнул Бержерак, выведенный из терпения.

– Позвольте, сударь, полюбопытствовать, – проговорил какой-то лакей, выдвигаясь из толпы. – Этот нос чей будет, ваш собственный или прицепной? Вот так нос, всем носам нос! Отверните-ка его маленько в сторону, а то за ним ничего не видно! – балаганил лакей, с низкими поклонами приближаясь к поэту.