Роберт Гамерлинг - Аспазия

Возгласы одобрения раздались в мастерской Фидия.

– Успокойся, Алкаменес, – сказала милезианка с особенным ударением на словах, – Афины разбогатели, страшно разбогатели. Не зря же привезли сокровище Делоса!

При этих словах красавица чарующим взглядом поглядела на Перикла, который в это время говорил себе:

«Клянусь богами, волосы этой женщины самое золотое сокровище Делоса, за них не жалко отдать все делосское золото».

Затем он несколько времени задумчиво стоял, опустив голову, тогда как взгляды всех были устремлены на него. Наконец он сказал:

– Вы, друзья и покровители искусства, вполне справедливо ожидаете, что делосское сокровище не напрасно привезено сюда и если бы не множество настоятельных нужд, то я с большим удовольствием, перевез бы сокровище из Пиреи прямо в мастерскую Фидия, но выслушайте, каковым представляется положение дела для того, кто должен думать и заботиться о необходимом. Когда персы явились в нашу страну, то общая опасность соединила всех эллинов, а когда опасность миновала, я надеялся, что это единство сохранится. Следуя моему совету, афиняне пригласили в Афины представителей остальных эллинов, чтобы вместе обсудить дела Греции. Я хотел добиться того, чтобы общими средствами были снова восстановлены храмы и святилища, разрушенные и сожженные персами, за то эллины могли бы свободно и в безопасности плавать по всем морям Эллады, подходить ко всем Эллинским берегам. Мы выбрали из народа двадцать человек, которые принимали участие в битвах с персами и какой же ответ привезли эти посланники. Уклончивые отсюда, и отказы оттуда! Но больше всех посеять недоверие против Афин старалась Спарта. Таким образом, попытка афинян не удалась, нам не следовало, рассчитывать на помощь других эллинов и мы убедились, что зависть наших соперников не уменьшилась. Если бы мой план удался, то Афины и вся Эллада могли бы спокойно наслаждаться миром и занятиям искусствами, но так как наш первый долг стремиться приобрести большее значение и влияние в Элладе, то мы должны как можно больше беречь имеющиеся у нас средства, сколько бы их ни было в данную минуту.

Судите сами, можем ли мы, хоть на мгновение, упустить из виду ту роль, которую должны играть Афины и употребить имеющееся у нас сокровище на поддержание искусств, на прекрасное и приятное, а не на полезное?

Мужчины слушали Перикла молча и, как он мог заметить, но не без несогласия, поэтому он продолжал:

– Решите сами или предоставьте дать ответ Задумчивому или, спросите эту красавицу из Милета.

– Что касается нас, женщин, – улыбаясь отвечала милезианка, – то мы можем достигнуть известности единственно благодаря искусству хорошо одеваться, красиво танцевать и прекрасно играть на цитре.

– Итак, относительно женщин вопрос решен, – сказал Перикл, – но могут ли народы приобрести значение только роскошными нарядами, умением танцевать или прекрасной игрой на цитре?

– Отчего же нет? – возразила милезианка.

Эти смелые слова смутили мужчин, но красавица продолжала:

– Но только, вместо того, чтобы красиво одеваться и играть на цитре, вы можете стараться быть первыми скульпторами, художниками и поэтами.

– Ты шутишь? – сказали некоторые из мужчин.

– Вовсе нет, – улыбаясь, возразила красавица.

– Если посмотреть внимательнее, – поддержал ее Гипподам, – то, мне кажется, что в словах прекрасной милезианки, заставивших нас в первую минуту улыбнуться, есть доля правды. Действительно, если красота так высоко ценится во всем мире, то почему не может народ приобрести славу, всеобщее уважение, любовь и безграничное влияние, благодаря прекрасному, как и красивая женщина?

– Но если люди будут заботиться только об одном прекрасном, – возразил Перикл, – то они могут сделаться слабыми и женственными.

– Слабыми и женственными! – воскликнула милезианка. – Вы, афиняне, слишком слабы и женственны! Разве нет между вами таких кто живет так же грубо, как спартанцы? Прекрасное не портит людей, прекрасное делает людей веселее. Пусть мрачные и грубые спартанцы заставляют ненавидеть себя! Афины, благоухающие и украшенные цветами, как невеста, будут приобретать себе сердца любовью.

– В таком случае, – сказал Перикл, – ты думаешь, что пришло уже время, когда мы должны отложить меч и заняться мирными искусствами?

– О, Перикл! – воскликнула милезианка. – Позволь мне сказать, когда, по моему мнению, придет время заняться прекрасным.