Жорж Онэ - Таинственная женщина

Контора его занимала два этажа небольшого дома напротив биржи. Тут он встречал своих высокопоставленных клиентов, тогда как ворота дома на улице Барбе-де-Жуи отворяли только для кареты хозяина. Он много ходил пешком, всегда мрачный и молчаливый. Банкир жил аскетом, хотя ему было не более сорока пяти лет.

Женщины, казалось, внушали ему какой-то безотчетный страх. Герцогиня Берне, оплатившая свои долги и избежавшая разорения благодаря удачным спекуляциям сурового Элиаса, сказала однажды в минуту откровенности: «Мне ужасно хотелось бы узнать получше этого Лихтенбаха. Он относится к женщинам до обидного сдержанно. Уж не знаю, объясняется ли это робостью или бессилием…» Несколько вечеров подряд она кокетничала с ним на глазах у своих друзей, но так ничего и не добилась, а потом неожиданно оставила эту затею. На ироничные вопросы окружающих герцогиня отвечала уклончиво: «Я только даром потеряла время!» Тем не менее все заметили, что обстановка в доме молодой женщины изменилась, что она сделала много крупных покупок и что, перестав заигрывать с банкиром публично, стала свободнее распоряжаться деньгами. То же было замечено и относительно некоторых других светских дам, молоденьких и очень хорошеньких.

Прибыв на улицу Прованс, военный министр выскочил из кареты с ловкостью юноши, миновал двор, вошел в контору и властно обратился к служащему:

– Господин Барадье у себя?

Молодой человек машинально вытянулся по-военному.

– Да, господин министр. Я сейчас ему доложу.

Он бросился к дверям, оставив министра в передней. Не прошло и нескольких минут, как дверь с шумом отворилась, и рыжий толстяк бросился к гостю с распростертыми объятиями.

– Ах, это вы, генерал… Вы были так добры, что сами… Пройдемте в кабинет.

Высокий гость направился в кабинет и, как только дверь за ним захлопнулась, воскликнул:

– Ах, бедные мои друзья! Какое несчастье!

– Мы страшно потрясены, – заговорил Граф, придвигая кресло гостю. – Садитесь, генерал, прошу вас…

– Кто сообщил вам об этом? – поинтересовался министр.

– Бодуан. Он прибежал сегодня совершенно расстроенный и сообщил страшную весть. Но как это случилось? Обстоятельства, при которых произошла катастрофа, еще трагичнее самого события. Мы не в состоянии разрешить ужасную загадку…

– Если бы Марсель был здесь! – простонал дядюшка Граф. – Он помог бы нам. Он так хорошо знал жизнь генерала Тремона, его привычки и увлечения…

– Увлечения? – спросил министр. – Вы хотите сказать, что тут замешана женщина, не правда ли?

– Именно, господин министр, – последовал ответ.

– Вы неверно судите об этом деле, – возразил старый солдат решительно, – интрижка тут ни при чем… Действительно, тут была замешана женщина, но у нее была особая роль… Несомненно, она оказалась звеном хорошо продуманного и очень ловко исполненного плана…

– Но с какой целью? – спросил Барадье. – Будьте откровенны с нами, господин министр. Возможно, сообща мы разгадаем эту трагическую загадку…

– Прекрасно. Я уверен, что все закрутилось вокруг открытия Тремона. И вдохновителем этого гнусного преступления, повлекшего убийство дорогого нам человека и замечательного ученого… я склонен считать – но пусть это останется между нами – одну из иностранных держав.

Наступило молчание. Барадье и Граф в нерешительности смотрели друг на друга. Но пылкий Барадье не мог больше сдерживаться:

– Черт возьми, я чувствую тут предательство! Я готов поклясться, что Лихтенбах принимал какое-то участие в этом деле…

– Послушайте, Барадье, – вмешался министр, – не горячитесь. Нельзя такое серьезное обвинение основывать на каких-то предчувствиях! Если расследование подтвердит догадки, тогда следует принять необходимые меры. Впрочем, имейте в виду, что следствие идет, и если вы можете представить доказательства…

– Это невозможно! – прервал министра Барадье. – Вам я могу высказать свои самые сокровенные мысли, но прокурору ни в коем случае их не повторю. Я заговорю, только если следствие даст результаты, подтверждающие мои догадки… Но я буду искать доказательства и найду их…

– Если твои предположения верны, тогда мы имеем дело с врагом, который намного сильнее нас, – заметил Граф.

– Лихтенбах… – протянул министр. – Не тот ли это банкир, сторонник клерикально-роялистской партии? Но для чего он стал бы подкупать Тремона, чтобы затем его укокошить?