Жорж Онэ - Таинственная женщина

Любопытство обывателей Меца было возбуждено до предела. Откуда явился Элиас таким упитанным и краснощеким? Попытались навести справки, но после первых же их слов в правительстве заявили, что господин Лихтенбах оказал стране серьезные услуги и что он пользуется покровительством и уважением военного делегата. Но что это были за услуги? Приезд в Мец молодого Барадье прояснил наконец таинственное поведение торжествующего Элиаса.

Сержант Барадье был коренастым рыжеволосым юношей со светло-голубыми глазами – полная противоположность щуплому Антуану Графу. Он сразу полюбил семью приятеля, которую, в свою очередь, покорил свойственным ему прямодушием. Не прошло и суток, как молодой сержант подружился с капитаном Тремоном и собрал вокруг себя всех добровольцев Меца, решив устроить банкет в честь их возвращения. Элиас имел смелость записаться на этот банкет и явился в гостиницу «Медведь», чтобы принять участие в празднестве, но его встретили очень холодно. Все участники торжества были в штатской одежде, поскольку немецкие власти запретили ношение военной формы, но знали друг о друге все. Один Элиас путался в туманных объяснениях. По его словам, он бывал везде: в армии Шанси, в армии Бурбона, в лагере Конли, а также у Гарибальди. Эти слова вызвали всеобщее изумление, но сержант Барадье все прояснил.

«Не тот ли вы Лихтенбах, который вел дела с банкирской конторой Барадье в Труа? – спросил он Элиаса, пристально глядя на него. – Не вы ли скупали в Арденнах скот и переправляли его через Бельгию во Францию?» – «Да, я», – сдержанно ответил Элиас. «Прекрасно! Неудивительно, что вы во время войны побывали везде. – Видя замешательство побледневшего Элиаса, он продолжал: – Заметьте, я не упрекаю вас. Эти господа, по-видимому, не понимают нынешней вашей роли, я им объясню. Господин Лихтенбах – патриот особого рода: вместо того чтобы сражаться, он занялся поставкой пропитания сражающимся. Это полезное, пусть и не особенно почетное занятие». – «Но я так же, как и другие, рисковал своей шкурой! – воскликнул Элиас. – Немцы расстреляли бы меня, если бы схватили». – «Очень странно, что они позволили вам свободно перемещаться по территории, занятой их войсками!» – «Что вы хотите этим сказать?» – воскликнул Элиас. «Только то, что сказал, – холодно произнес Барадье. – Но если вам хочется, чтобы я кое-что прибавил, то замечу, что нельзя назвать героем того, кто держится подальше от места боевых действий, в то время как другие сражаются, кто сидит в тепле, когда товарищи гибнут от холода и ран, и видит в войне лишь средство составить себе состояние». – «Вы оскорбляете меня!» – «Я готов дать вам удовлетворение, – с готовностью воскликнул доблестный сержант. – Меня легко найти. Я живу у Графа… Я – сын месье Барадье, вашего банкира в Труа. А теперь довольно об этом».

Элиас тотчас остался один – все от него отвернулись. Он бросил злобный взгляд на своего противника и вышел из гостиницы; до него донесся голос Графа: «Теперь, когда здесь остались только истинные патриоты, выпьем за Францию!»

На другой день Барадье ожидал известий от молодого лавочника, но никто не явился. Осторожный Элиас решил, по-видимому, не рисковать жизнью в мирные дни, раз ему удалось избежать этого во время войны. Но спустя некоторое время, будто случайно, в дом господина Барадье в Труа были определены на постой двадцать гессенских гусаров, а старика Графа трижды за неделю вызывали в комендатуру из-за доносов, обвинявших его во враждебных немецкой армии речах. Конечно, все это могло быть простым совпадением, тем не менее старик Граф был убежден, что сын его соседа Лихтенбаха оказался немецким агентом и донес на него.

Кроткий и молчаливый, Антуан Граф старался избегать встреч со своим товарищем детства. Фирма «Граф» приобрела большие партии шерсти, перепродавая их прядильщикам в Шампани и Арденнах. Барадье недавно обзавелись фабрикой в Аре и таким образом стали клиентами Графа. Элиас, расширивший отцовское дело, занимался куплей-продажей всего, на чем можно было заработать. Несмотря на совершенно очевидное нерасположение к нему Графов, молодой Лихтенбах, однако, не падал духом и заходил к ним в фирму время от времени, пытаясь соблазнить какой-нибудь сделкой.

Таким образом, спустя два года после описанных событий Элиас, поджидая однажды утром в саду Графов Антуана, столкнулся лицом к лицу с его сестрой. Он застыл, не веря своим глазам: ребенок превратился в очаровательную девушку, высокую, стройную, грациозную, с прелестными черными глазами, пышными белокурыми волосами и дивным цветом лица. Он не посмел заговорить с ней и ограничился робким поклоном. Вернувшись домой, молодой человек рассказал отцу о своей встрече. Он не скрывал, что она поразила его в самое сердце и что из любви к прекрасной Катрин он согласился бы даже стать слугой Графа, чтобы сделаться его зятем.