Томас Майн Рид - Белый вождь

Все это было исполнено с ловкостью и искусством индийского фокусника, и даже те, кто питал предубеждение против Карлоса, не могли ему не аплодировать: единодушное, громкое ура снова огласило окрестности в честь охотника на бизонов.

Капрал был унижен. Он уже давно привык выходить победителем в такого рода играх, ибо до сих пор Карлос на них не присутствовал или не принимал никакого участия. Вискарра тоже остался недоволен, потеряв кредит доверия в особе своего любимца. Он проиграл десять унций золота, сумму значительную даже для коменданта пограничной крепости. Кроме того, он вызвал насмешки у прекрасных дам за проигрыш пари, им же предложенного, в выигрыше которого был так уверен. С этой минуты Вискарра возненавидел Карлоса, охотника на бизонов.

Следующее состязание заключалось в том, чтобы проскакать галопом до берега глубокого канала, причем здесь следовало проявить не только мужество и ловкость всадника, но и выучку лошади.

Оросительный канал ( zeguia) был достаточно широк для того, чтобы лошадь не могла его перепрыгнуть, и довольно глубок для того, чтобы погрузиться в него с головой – не слишком приятное удовольствие. Здесь требовались и ловкость, и отвага. Надо было во весь опор доскакать до берега и мгновенно остановиться таким образом, чтобы все четыре ноги оказались за линией, проведенной по земле не далее двенадцати шагов от берега. Понятно, что почва была довольно твердой и плотной, иначе подобного рода упражнение выполнить было бы невозможно.

Подвиг этот многие всадники совершили с успехом. Приятно было видеть, как на всем скаку мгновенно останавливалась лошадь, поднявшись на дыбы у самого края канала, с пламенем в глазах и с дымившимися ноздрями. Но некоторые претенденты послужили предметом веселого смеха для зрителей: одним не хватило смелости, и они останавливались до обозначенной линии; другие обладали отвагой, но из-за неловкости перескакивали дальше и с разгону летели в грязную воду. Неудачи эти возбуждали всеобщий смех, и веселость еще больше увеличивалась при виде жалких фигур, неудачливых, насквозь промокших всадников, с усилием достигнувших берега после купания в мутном канале.

Зато искусно выполненный маневр вызывал бурю аплодисментов и сопровождался восторженными криками.

Не удивительно, что при подобных обычаях и постоянных состязаниях мексиканцы считаются лучшими в мире наездниками. Все заметили, что Карлос при этом состязании держался в стороне, и большинство недоумевало, угадывая причину. Его приятели, однако же, утверждали, что он считал подобную игру слишком простой для хорошего наездника. Он уже не раз доказал свое искусство в более трудных состязаниях и полагал бесполезным одержать незначительную победу. Действительно, так думал и сам Карлос. Но раздосадованный комендант не хотел оставить его в покое. Кроме того, капитан Робладо видел или полагал, что видел странное выражение в глазах Каталины при каждом новом успехе охотника. Оба эти офицера наметили подлый, как и они сами, план: решили унизить его в общественном мнении и, подойдя к нему, спросили, отчего он не принимал участия в последней игре.

– По-моему, эта игра не стоила свеч, чтобы и беспокоить себя для этого, – ответил Карлос.

– Вероятно, у вас, приятель, были важные причины, – насмешливо воскликнул Робладо, – не так уж легко остановить лошадь на берегу этого канала. Может быть, вы боялись утонуть?

Слова эти капитан проговорил будто в шутку, но достаточно громко, сопровождая их саркастическим смехом. Робладо с полковником надеялись, что если Карлос решится на попытку, то лошадь может нечаянно споткнуться и сбросить его в канал. В таком случае все его предшествовавшие успехи были бы забыты, и праздничная толпа не поскупилась бы на насмешки над смешным жалким всадником, промокшим до нитки и обрызганным грязью.

По-видимому, охотник не догадался об их намерении. Во всяком случае, он ничем себя не проявил. И когда он ответил, и этот ответ услышали все окружающие, то никто больше не думал ни о канале, ни о его мутных водах – все было забыто в преддверии нового зрелища, намного более увлекательного.

Карлос, не сходивший с лошади, некоторое время молчал. Его оскорбило поведение обоих офицеров, и особенно слова Робладо. Ему казалось смешным включиться в игру после всех, исключительно в ответ на их колкости, только потому, что коменданту и Робладо вздумалось его подразнить, но, с другой стороны, и отказаться – значило бы подвергнуть себя нескончаемым насмешкам и сплетням. Возможно, ради этого они и затеяли свои придирки?