Томас Майн Рид: Белая скво

Последние золотые лучи заходящего солнца искрились в прозрачных водах залива Тампа. Розовый свет падал на берега, окаймленные рощами дубов и магнолий, чья вечнозеленая листва постепенно темнела с наступлением сумерек.

Глубокая тишина, нарушаемая только редкими криками древесных лягушек или хлопаньем крыльев ночного ястреба, служила лишь прелюдией к удивительному концерту живой природы, который можно услышать только в тропическом лесу.

Еще несколько мгновений, и золотые полосы дрожащего света исчезли, и сцену покрыла почти осязаемая тьма.

И тут в полную силу зазвучали голоса ночного леса.

Пересмешник, козодой, выпь, лягушки-быки, цикады, волки, аллигаторы – все соединились в гармонии, свойственной этому часу ночи, вызывая шум, пугающий слух чужака.

Время от времени шум смолкал, наступали короткие промежутки тишины, которая делала возобновление концерта еще более поразительным.

Во время этих интервалов можно было расслышать крик, отличающийся от всех остальных. Это был голос человека!

И был тот, кто его услышал.

По лесу пробирался молодой человек в охотничьем костюме, в руках у него было ружье. Крик заставил его застыть на месте.

Пытаясь проникнуть взглядом сквозь тьму, молодой человек снова двинулся вперед, потом опять остановился и прислушался. Вновь послышался крик, в нем звучали нотки гнева, странно соединяясь с призывом о помощи.

На этот раз слушателю удалось определить направление.

Раздвигая высокий подлесок, топча траву, он быстро вышел на узкую тропу, идущую параллельно берегу. Хотя было очень темно, охотник легко обходил препятствия, которые трудно было бы миновать даже при свете дня.

Казалось, темнота не замедляет его продвижения, не мешают ему ни свешивающиеся длинные ветви, ни вышедшие на поверхность узловатые корни.

Примерно через сто шагов тропа расширилась и вывела к поляне.

Здесь человек остановился и снова прислушался.

Но не услышал ничего, кроме знакомых звуков ночного леса.

После небольшого раздумья он двинулся по берегу, наклонив вперед голову, всматриваясь в ночь.

В этот момент показалась луна и бросила яркий свет на необычную картину.

У самого края воды лежал молодой индеец, лежал неподвижно, по всей видимости мертвый. Над ним склонился другой индеец. Он как будто осматривал тело.

Несколько секунд его поза не изменялась. Но вот он распрямился и взмахнул над головой томагавком, собираясь нанести удар.

Топорик опустился, но не на тело.

Громкий выстрел прогремел в воздухе, на мгновение заглушив все остальные звуки. Предполагаемый убийца упал.

Стрелявший подбежал к месту, где лежали оба индейца, и сразу узнал обоих. Тот, что лежал на земле до выстрела, был Нелати, сын Олуски, известного вождя семинолов. Второго, индейца из того же племени, но значительно более старшего, звали Красный Волк.

Молодой человек бросил взгляд на предполагаемого убийцу, убедился, что тот мертв, и склонился к Нелати. Прижав руку к его груди, он с тревогой всматривался в лицо сына вождя.

Неожиданно его пальцы ощутили слабые удары сердца. Нелати можно еще спасти. Молодой человек подбежал к реке, снял шляпу, наполнил ее водой и, вернувшись, обрызгал лицо юного индейца. Потом достал из сумки фляжку с коньяком и немного влил в рот лежавшему без сознания.

Так повторил он несколько раз, и наконец был вознагражден за свои труды. Тело юноши вздрогнуло, с глубоким вздохом Нелати открыл глаза и, увидев своего спасителя, негромко произнес:

– Уоррен?

– Да, Уоррен! Говори, Нелати, что все это значит?

Индеец сумел только с трудом произнести: «Красный Волк», при этом прижав руку к боку.

Жест помог понять, что он имеет в виду: Уоррен увидел на боку глубокую рану, из которой по-прежнему сочилась кровь.

Губы индейца дрогнули; Уоррен видел, что он пытается снова заговорить, но не может произнести ни звука. Глаза раненого закрылись. Он снова потерял сознание.

Уоррен быстро снял куртку, оторвал один рукав рубашки и принялся останавливать кровотечение.

Немного погодя, оно остановилось. Оторвав второй рукав, молодой человек перевязал рану.

Когда индеец очнулся, он благодарно посмотрел в лицо своему спасителю и пожал ему руку.

– Нелати обязан Уоррену жизнью. Однажды он докажет свою благодарность.

– Не думай сейчас об этом; скажи, что случилось. Я услышал крик и заторопился тебе на помощь.