Томас Майн Рид - Белый вождь

Краснокожие воины не присутствуют при этом зрелище; они направились к городу. Месть их вождя еще не завершена. Они должны отомстить не одним только солдатам. Неумолимый вождь их поклялся уничтожить всю колонию!

Свою клятву Карлос сдержал. Еще до восхода солнца город Сан-Ильдефонсо стал добычей пламени, а стрелы, копья и томагавки завершили остальное: мужчины, женщины и дети сотнями гибли под развалинами пылающих жилищ.

Индейцам-тагносам была дарована пощада, но вако безжалостно истребляли белое население, и убежать успели лишь несколько креолов да те, которым позволили уйти. К числу последних относился и дон Амбросио, которому позволили выехать куда угодно и увезти с собой сколько можно из своих сокровищ.

За каких-то двенадцать часов город Сан-Ильдефонсо, крепость, миссия, дома, виллы и ранчо перестали существовать; и прекрасная цветущая долина претворилась в пустынный край.

Был полдень. Еще дымятся развалины Сан-Ильдефонсо, обитателей которого больше не существует, но большая площадь заполнена многочисленной толпой. Индейские воины стоят вдоль разрушенных стен, присутствуя при страшном зрелище, – при новом акте этой драмы мщения, когда завершается месть их вождя.

К ослам привязаны двое: они обнажены до пояса, а их обнаженные спины выставлены напоказ. На них нет развевающихся сутан, но их нетрудно узнать. Это отцы иезуиты из миссии. Их безжалостно стегают кнутом. Напрасно они испускают крики, извиваются от боли и страха и просят о пощаде – никто не внемлет их мольбам, их никто не слышит.

При наказании присутствуют два белых человека: Карлос, охотник на бизонов, и дон Хуан, скотовод.

Миссионеры напрасно стараются их разжалобить, но воспоминание о том, каким пыткам подвергали падре невинных женщин, делает белых глухими к их просьбам, их сердца окаменели!

– Вспомните мою мать, вспомните мою сестру! – почти стонет Карлос.

– Да, – продолжает дон Хуан. – Вспомните о своих жертвах и кровавых злодействах, недостойные служители милосердого Бога!

Плети взлетают и опускаются на их спины. Затем ослов отводят к церкви, почерневшей от копоти.

Миссионеры наказаны, как мать и сестра охотника на бизонов, на четырех углах площади, после чего их расстреляли: по сигналу град стрел, со свистом прорезав воздух, достиг своей цели.

Мы приближаемся к последней сцене этой потрясающей драмы, для описания которой недостает слов. Все предыдущее тускнеет перед ужасом этой сцены. Место ее действия – Утес загубленной девушки, его вершина, на которой в День праздника святого Иоанна Карлос продемонстрировал необыкновенное мужество и замечательную ловкость.

Сейчас тоже состоится конное представление, но актеры и публика совершенно иные.

На вершине утеса сидят на лошадях два человека; они не держат в руках поводьев, потому что руки у них связаны за спиной; ноги стянуты под брюхом лошади сыромятными ремнями, чтобы всадники не свалились, а другими ремнями, идущими от кожаных поясов, прикреплены к передней и задней луке седла, чтобы прочно и неподвижно держались в седлах. Лошади иначе не могут сбить всадников, как скинув с седел, но последние подтянуты самыми крепкими подпругами. Осужденные могут покинуть седло, лишь исполнив то, чего от них требуют, то, чего прежде них никто не делал.

Но не по доброй воле они это сделают. В этом убеждают их лица: на них самое низкое, трусливое малодушие, беспросветное отчаяние.

Это два главных офицера гарнизона, смертельные враги Карлоса и дона Хуана: Вискарра и Робладо в полной парадной форме. Люди эти, с таким зверством оскорблявшие беззащитного арестанта, теперь трепещут, очутившись в его власти. Теперь они его пленники!

Но почему же они на лошадях? В каком грубом фарсе предназначены им роли? Что за комедия должна разыграться?

Нет, здесь нет грубого фарса. И никакой комедии. Вы заметили, наверное, что они сидят на диких мустангах, у которых завязаны глаза? С какою целью? А вот увидите.

Мустанги, которых едва могут удержать сильные тагносы, обращены головами к краю бездны. За ними вытянулись в линию мрачные и молчаливые индейцы. Впереди сидит на своем вороном коне Белый вождь, бледный, но суровый и бесстрастный, еще не довершивший дела мести.

Он ни слова не сказал своим жертвам, а тем нечего и думать о смягчении его гнева, к тому же они и не видят охотника на бизонов. Они сидят к нему спиной.

Тагносы внимательно следят за движениями Белого вождя. Вот он подал знак, и индейцы пустили мустангов. По другому сигналу вако пускаются вскачь, издавая страшные вопли, и колют копьями диких мустангов, которые бешено несутся к пропасти… Стоны ужаса, вырвавшиеся у жертв, заглушены криками индейцев.