Жорж Онэ - Парижанка

– Кого я вижу? Буасси!.. Ну, как поживаете? Ведь мы не виделись с вами целый век…

– А вы-то сами что поделываете, милейший Лермилье? Уж не с художественной ли целью попали вы на скачки? Соскучившись писать красавиц, не взялись ли вы за лошадей?

– Ну, вот еще что выдумали! Я здесь с американцами, поклонниками моей кисти.

– А я украшаю своим присутствием экипаж молодого Фурнериля, который притащил сюда всю кутящую ватагу.

– А, ватагу! Значит, вы еще хороводитесь с нею? Неужели вы не успели до сих пор изучить всех этих картонных плясунов до самой души, если таковая у них имеется?

– Друг мой, эти бесшабашные кутилы представляют неистощимый рудник психологических наблюдений. Бывая с ними, можно собрать материалу на десять романов и на двадцать театральных пьес. Трагическое превосходство чередуется в их среде с комическим.

– Они как раз попали в трагедию при нашем последнем свидании.

– Действительно, так, когда умерла эта бедная малютка госпожа Леглиз. У ней было сердце, и это убило бедняжку.

– Ее приятельницы не рискуют тем же, не так ли?

– Нет, у них только один бюст!

– Значит, маленькая госпожа де Рево по-прежнему имеет нескольких поклонников?

– Нет, она пылает жестокой страстью к молодому Фурнерилю, и он у ней единственный.

– Его средства позволяют ей ограничиться одним!

– Что же касается госпожи Тонелэ, то она придерживается Тузара и Кретьена. Судья от нее отстал, находя, что ему предоставляли мало случаев пользоваться своими правами, требуя в то же время слишком много услуг.

– Как требовательны эти люди закона!.. Он не довольствовался моментальными снимками мужа, а добивался позирования жены?

– Зато у нас есть новое приобретение: англичанка, от которой мы все без ума; она побивает госпожу Варгас в теннис и своими прекрасными руками составляет нам неведомые напитки, от которых огонь разливается по телу… Ее зовут миссис Лудвель. Это блондинка с ослепительно белым телом… Вот была бы отличная модель для вас! А кстати, как ваши дела с Розою Превенкьер?

– Ну, с нею я недалеко ушел. Мне даже не удалось приступить к ее портрету, как произошли события, повлекшие за собой катастрофу с госпожою Леглиз. Так у нас все и осталось в проекте. Но это дело еще не ушло. Госпожа де Ретиф возьмется за него.

– А куда девалась эта восхитительная женщина? Она совсем пропала. Вот уж полгода, как я не имею никаких слухов о ней.

– Она проводила лето в Территэ… А Превенкьер жил с дочерью в Эвиане.

– Значит, между красавицей блондинкой и золотопромышленником по-прежнему продолжается любовь?

– О, мой друг, банкиру не вырваться! Если он когда-нибудь сорвется с крючка, то не иначе как по игре случая. Госпожа де Ретиф повела с ним серьезную игру, и он раб этой женщины навек. В его годы нельзя устоять против такого изобилия привлекательности. Эта вдовушка, с ее умом, грацией и умением жить, способна заменить собою двадцать красавиц; она – целый сераль.

– Женится ли он на ней?

– Если она захочет. Когда Роза будет замужем.

– Да разве она выходит замуж? За кого?

– Ее жених – славный малый, по имени Проспер Компаньон, нечто вроде друга детства… Человек достойный, дельный, с удивительным лицом изобретателя, поглощенного своей мечтой.

– Ну, в области мечтаний ему, кажется, повезло, потому что самая смелая его мечта осуществилась.

– Превенкьер полагает, что его будущий зять, которого он сделал пайщиком у Леглиза, удесятерит барыши завода… Банкир того мнения, что его дочь сама делает превосходную партию, выходя за Компаньона.

– Великолепно! Значит, бедняга Леглиз может опять приняться за прежнее?

– Он страшно изменился, постарел и образумился… Смерть жены нанесла ему удар, от которого он не может оправиться.

– А Томье?

– Исчез. Думают, что он путешествует по Востоку… Латурнель рассказывает, что встретил его на Синайской дороге где-то в Аравии и будто бы он намерен постричься в монахи. Но все это чепуха. Томье захотел рассеяться, позабыть свое горе, вот он и скитается до поры до времени в дальних краях. Но, пожалуй, не сегодня-завтра мы увидим его опять, блестящим более прежнего, и он снова займет место во главе парижского движения… Такой человек, как Томье, не создан для продолжительного уединения: ему нужен блеск, шум, великолепие наших праздников.

– Да. А тем временем под могильным камнем будет спать маленькая госпожа Леглиз, не виновная ни в чем, Кроме того, что она любила всей душой.