Оскар Уайльд - Кентервильское привидение (сборник)

Большее число репетиций в костюмах необходимо также затем, чтобы объяснить актерам, что есть формы движения и жестов, которые не просто соответствуют каждому стилю одежды, но поистине порождаются ею. Экстравагантная жестикуляция в восемнадцатом столетии, к примеру, явилась неизбежным результатом широких кринолинов, а суровое величие Берли объясняется в той же мере его плоеным воротником, как и его разумом.

К тому же, пока актер не чувствует себя в костюме как дома, он не чувствует себя как дома и в своей роли.

О значении красивого костюма в создании художественного темперамента у зрителей и наслаждения красотой как таковой, без которой невозможно постичь великие шедевры искусства, я сейчас говорить не буду, хотя стоило бы отметить, как ценил Шекспир эту сторону проблемы при постановке своих трагедий, которые всегда игрались при искусственном освещении, в театре, затянутом в черное; но я пытался доказать, что «археология» – не педантический метод, а метод художественной иллюзии и что костюм – это средство выявления характера без его описания и создания драматических ситуаций и драматических эффектов. И, по-моему, жаль, что столь многие критики принялись поносить одно из важнейших движений на современной сцене прежде, чем движение это достигло какой бы то ни было степени совершенства. Однако я уверен, что так и будет, как уверен и в том, что в будущем мы потребуем от наших критиков более высокой квалификации, не ограничивающейся тем, что они помнят Макреди или видели Бенджамина Уэбстера: мы действительно потребуем от них, чтобы они развивали чувство прекрасного. Pour кtre plus difficile, la tвche n’en est que plus glorieuse [67]. И если они не будут поощрять, то пусть хотя бы не мешают движению, которое среди драматургов горячо одобрил бы сам Шекспир, поскольку его метод – иллюзия истины, а его результат – иллюзия красоты. Я согласен отнюдь не со всем, что я изложил в данном эссе. Со многим я решительно не согласен. Эссе просто развивает определенную художественную точку зрения, а в художественной критике позиция – все. Потому что в искусстве не существует универсальной правды. Правда в искусстве – это правда, противоположность которой тоже истинна. И так же как только в критике искусства и через нее мы можем постичь платоновскую теорию идей, так только в критике искусства, через критику искусства мы можем воплотить гегелевскую систему противоречий. Истины метафизики – это истины масок.

Поменьше естественности – в этом первый наш долг. В чем же второй – еще никто не дознался.

Порочность – это миф, созданный людьми благонравными, когда им было нужно объяснить, почему же иные из нас бывают так странно привлекательны.

Как легко было бы разрешить проблему бедности, если бы у всех бедняков были красивые профили.

Те, кто видит различие между душой и телом, не имеют ни тела, ни души.

Хорошо подобранная бутоньерка – единственная связь между искусством и природой.

Религии умирают тогда, когда бывает доказано, что в них заключалась истина. Наука – это летопись умерших религий.

Воспитанные люди всегда противоречат другим. Мудрые – противоречат самим себе.

Совершенно недействительно то, что случается с нами в действительности.

Скука – совершеннолетие серьезности.

Во всех незначительных делах важен стиль, а не искренность.

Если скажешь правду – все равно рано или поздно попадешься.

Ничто так не старит человека, как счастье: наслаждение – это единственное, ради чего нужно жить.

Только не платя по счетам, ты можешь лелеять мечту, что память о тебе не умрет в нашем торгашеском обществе.

Преступление никогда не бывает вульгарным, но вульгарность – всегда преступление.

Только неглубокий человек познает самого себя.

Время – потеря денег.

Надо быть всегда чуть-чуть неправдоподобным.

Есть что-то роковое во всяком добром решении: их всегда принимают слишком рано.

Если хочешь скрасить крикливый наряд, покажи слишком большую образованность. Это единственный способ.

Быть скороспелым – значит быть совершенным.

Понятие добра и зла доступно лишь тем, кто лишен всех остальных понятий.

Честолюбие – последнее прибежище неудачи.

Истина перестает быть истиной, едва лишь в нее уверует больше, чем один человек.

На экзаменах глупцы предлагают вопросы, на которые мудрецы не могут дать ответ.

Эллинская одежда, по своему существу, была крайне антихудожественна.