Василий Жуковский - Стихотворения и баллады

Перевод одноименной баллады Р. Саути, в основу которой легло средневековое предание о скупом и жестоком архиепископе города Метца Гаттоне (Hatto), жившем во времена Оттона Великого (912–973). Это предание было известно и в России: его первое русское переложение в стихах – «Казнь за сожжение нищих» – сделал Симеон Полоцкий и включил в сборник «Вертоград многоцветный». Перевод Жуковского существенно отличается от подлинника в ритмическом и стилистическом отношениях.

Слышно, скликает епископ Гаттон… – В неурожайный 914 год архиепископ Гаттон, по преданию, созвал голодных и сжег их в амбаре.

Край наш голодный от жадных мышей. – При сожжении голодных Гаттон сравнил их с мышами. За это, согласно легенде, он сам был съеден мышами в замке, расположенном на острове посреди реки Рейна.

Указано, что некоторыми чертами (образностью, ритмом, расположением дактилических стоп в строфе) баллада Жуковского близка Некрасову, в частности стихотворению «Несжатая полоса» (ср.: «Были и лето и осень дождливы…» – «Поздняя осень. Грачи улетели…»).

Перевод (с изменениями) одноименной баллады И. Л. Уланда. В основу баллады легли старофранцузские легенды о Карле Великом и его паладине Роланде, герое знаменитой поэмы «Песнь о Роланде».

Когда еще Артусов чудный не завоеван талисман? – волшебный талисман короля Артура (Артуса), героя романа о рыцарях «Круглого стола».

Перевод одноименной баллады Ф. Шиллера. В основу легли античные мифы о богине плодородия Деметре (гр. миф.), или Церере (рим. миф.). Шиллер поставил своей задачей воспеть рождение гражданского общества. Античная цивилизация и переход к оседлому образу жизни и земледелию у него означает прогресс истории по сравнению с варварством и кочевым бытом. Следствием этого явилось смягчение, облагорожение нравов, потребность в обществе, в науках, искусствах, ремеслах и т. д. Возникновение гражданского сознания прославлено Шиллером, а вслед за ним и Жуковским в форме победного, торжественного гимна в честь богини – покровительницы людского сообщества. Замысел Шиллера включал опору на античное миросозерцание и на идею развития, источник которой – Божественный промысел. В таком качестве она представляет романтическую концепцию истории в противовес теориям XVIII века. Жуковскому идеи Шиллера оказались близки, но он еще более усилил античный колорит (у Шиллера нет сложных составных эпитетов типа «копьеносная», «крепкостенный», «светлоглавый», то есть тех примет «гомеровского стиля», которые вносит Жуковский). Поскольку в балладе воспеты светлый разум человека, его созидательная деятельность, гражданское сознание и гуманные чувства, то она встретила горячее одобрение в критике. В. Г. Белинский писал: «В „Элевзинском празднике“ Шиллера есть опять поэтическая апофеоза Цереры; но здесь эта богиня представлена уже с другой ее стороны. В „Жалобе Цереры“ эта богиня является представительницей греческого романтизма; в „Элевзинском празднике“ она является божеством благотворно деятельным – очеловечивает и одухотворяет подобных троглодитам людей, научая их земледелию, соединяет их в общества, дает им богов и храмы, низводит к ним ремесла и искусства и посевает между ними семена гражданственности. Эта превосходная поэма Шиллера превосходно переведена Жуковским».

Бог, ремесл изобретатель… – Гефест.

Бог, осокою венчанный… – Нерей.