Иван Аксаков - Где и что болит у нас?

Надо надеяться, что он, для вящего упрочения федеративного союза Украины с поляками, вскоре перепишется, – предложит и «украйнофилам» переписаться… в латинство, так как поляки на меньшем не помирятся! Этого ли хотят «украйнофилы» Киева, Харькова и вообще в пределах России? Конечно нет, скажут они. Однако ж, куда идут они по своей наклонной плоскости? Как отнеслись они к последнему наглому процессу над русскими в Галиции? На чьей стороне было их сочувствие? На стороне утеснителей поляков. На кого обрушился их гнев? На утесненных, – зачем-де они исповедуют всецелость и единство русского народа, добытое тяжким общим историческим трудом малоруссов и великоруссов! Зачем-де они стремятся удержать за малоруссами их законное достояние – прекрасный литературный общерусский язык, созданный столько же усилиями малорусских, сколько и усилиями великорусских писателей, – язык, которого хотели бы лишить малоруссов «украйнофилы» при содействии и покровительстве мнимо-либеральных органов нашей печати! Конечно, всякие попытки перевести, то есть передать не только полнозвучные строфы Пушкина, Лермонтова, но и драмы Шекспира, говором крестьян из-под Гадяча и Хорола так же забавны и дики, как если бы, например, фразу «Это делает вам честь, милостивый государь» перевести: «Исполать тебе, добрый молодец!» – а потому и совершенно безвредны!.. Слава Богу, кажется, теперь правительство уже перестало преследовать эти весьма неумные, но безвредные шалости. Впрочем говорят, будто недавно последовало в Киеве глубокомысленное распоряжение: не давать несчастным «украйнофилам» путаться между алфавитами Кулиша, Максимовича, Драгоманова, а установить казенную малорусскую фонетику! Вот откуда пришла им помощь, – этого только недоставало!!

Мы распространились об «украйнофильстве» больше, нежели предполагали, но это потому, что о нем в «Руси» было говорено до сих пор очень мало; да к тому же оно очень наглядно подтверждает нашу мысль, что ощущения и инстинктивные стремления, живущие в русском обществе, редко состоят в логической связи с формулами, в которые облекаются, и что господствующие у нас модные доктрины почти совсем лишены корней в общественном сознании. Так, достойная сочувствия любовь украинцев к своей поэтической родине, вместе с естественным и законным протестом против бюрократической централизации (общим и всей русской провинции), слагаясь в систему – стало «украйнофильством», а «украйно-фильство», примкнув к федеративной доктрине, в сущности переродилось или перерождается в полонофильство, следовательно, в направление, прямо враждебное украинскому русскому народу, его гражданской и религиозной независимости, враждебное даже его литературному, общему с великорусским народом языку!

Но стремления федеративные, возразят нам, стоят особняком от высших либеральных и социальных идеалов большинства молодежи. Обратимся и к этим последним, хотя заметим мимоходом, что каждый «либерал» почитает себя обязанным, даже не очень углубляясь в вопрос, сочувствовать расщеплению России или принципу «федерации»!.. Главное – не углубляясь: в этом вся и сила нашего «либерализма», сила – в легкомыслии! В этом, однако же, и своего рода опасность: для легкомыслия все слишком легко… Затем, обращаясь к социальным идеалам и чаяниям наших молодых людей, принадлежащих или наклонных принадлежать к партии революционной, мы не найдем здесь не только какого-либо выработанного плана социального переворота в России, но даже хоть сколько-нибудь ясного представления о социальных благах, коими желали бы они его наделить – ценою даже самопожертвований и убийств! Во время оно, нам случилось быть в переписке с некоторыми студентами, сильно бушевавшими в своем муравейнике по поводу волнения крестьян в соседнем уезде при введении в действие уставной грамоты. На наш вопрос они с благородною откровенностью сознались, что никогда в Положение о крестьянах 19 февраля 1861 г. не заглядывали, – на чьей стороне правда в споре достоверно не знают, да и вопроса себе даже не задавали – должен ли быть исполнен закон или нет, и если не должен, то каким бы узаконением его заменить? Точно то же можно сказать и обо всех так называемых «социало-демократах» или «социало-демократо-революционерах». Никто из них даже и понятия не имеет о настоящем поземельном устройстве русских крестьян, о настоящих их податных нуждах и еще менее о том, что им действительно на потребу; с социальною статистикой России они вовсе не знакомы, да и не ощущают надобности ее изучать, довольствуясь иностранными популярными учебниками социализма; вечно скорбя о русском народе, содержания народной скорби не ведают, да и ведать не хотят! Они повторяют избитые до пошлости возгласы против господства капитала, – и что всего забавнее – не они одни, революционеры: точно также ораторствуют у нас или играют в социалистов нередко сами капиталисты, конечно не старые, – даже из купеческого звания, даже журналы издают! То что на западе Европы имеет серьезную, историческую основу, что составляет не поддельную, а настоящую, жгучую боль общественного организма, – в переложении на наш быт и нравы теряет свою жизненную правду и является уже отвлеченною доктриною или просто нескладицей: невозможно же западною местного скорбью скорбеть ни о русском крестьянине, ни о русском рабочем!..