Виссарион Белинский - <Стихотворения Полежаева>

Не расцвел и отцвел
В утре пасмурных дней;
Что любил, в том нашел
Гибель жизни своей? {17}

. . . . . . .
Ах, кто мечте высокой верил,
Кто почитал коварный свет,
И на заре весенних лет
Его ничтожество измерил;
Кто погубил, подобно мне,
Свои надежды и желанья;
Пред кем разрушились вполне
Грядущей жизни упованья;
Кто сир и чужд перед людьми;
Кому дадут из сожаленья,
Иль ненавистного презренья,
Когда-нибудь клочок земли…
Один лишь тот меня оценит,
Моей тоски не обвинив,
Душевным чувством не изменит
И скажет: «так, ты несчастлив!»
Как брат к потерянному брату,
С улыбкой нежной подойдет,
Слезу страдальную прольет
И разделит мою утрату!..
. . . . . . .
Лишь он один постигнуть может,
Лишь он один поймет того,
Чье сердце червь могильный гложет!
Как пальма в зеркале ручья,
Как тень налетная в лазури,
В нем отразится после бури
Душа унылая моя!
Я буду – он; он будет – я!
В одном из нас сольются оба!
И пусть тогда вражда и злоба,
И меч, и заступ гробовой
Гремят над нашей головой!..
. . . . . . .
. . . . . . .

И говорят ему: «она
Была в грехе уличена
На самом месте преступленья;
А по закону, мы ее
Должны казнить без сожаленья:
Скажи нам мнение свое».

И на лукавое воззванье,
Храня глубокое молчанье,
Он нечто – грустен и уныл —
Перстом божественным чертил.

И наконец сказал народу:
«Даю вам полную свободу
Исполнить праотцев закон:
Но где тот праведный, где он,
Который первый на блудницу
Поднимет тяжкую десницу?..»

И вновь писал он на земле…
Тогда с печатью поношенья
На обесславленном челе
Сокрылись дети ухищренья —
И пред лицом его одна
Стояла грешная жена…

И он, с улыбкой благотворной,
Сказал: «Покинь твою боязнь.
Где твой сенедрион упорный?
Кто осудил тебя на казнь?»
Она в ответ: «Никто, учитель!» —
«И так и я твоей души
Не осужу, – сказал спаситель, —
Иди в свой дом – и не греши». {18}

Кто видел образ мертвеца,
Который демонскою силой,
Враждуя с темною могилой,
Живет и страждет без конца?
В час полуночи молчаливой,
При свете сумрачном луны,
Из подземельной стороны
Исходит призрак боязливый.
Бледно, как саван роковой,
Чело отверженца природы,
И неестественной свободы
Ужасен вид полуживой.
Унылый, грустный он блуждает
Вокруг жилища своего,
И – очарован – за него
Переноситься не дерзает.
Следы минувших, лучших дней
Он видит в мысли быстротечной,
Но мукой тяжкою и вечной
Наказан в ярости своей.
Проклятый небом раздраженным,
Он не приемлется землей,
И овладел мучитель злой
Злодея прахом оскверненным.
Вот мой удел – игра страстей,
Живой стою при дверях гроба,
И скоро, скоро месть и злоба
Навек уснут в груди моей!
Кумиры счастья и свободы
Не существуют для меня,
И – член ненужный бытия —
Не оскверню собой природы!
Мне мир – пустыня, гроб – чертог!
Сойду в него без сожаленья.