Виссарион Белинский: Букеты, или Петербургское цветобесие… Соч. гр. В.А. Соллогуба

Но нам что-то крепко сдается, что г. фельетонист хлопочет тут больше о себе, нежели о чиновниках. Это нетрудно доказать. Он рассуждает об искусстве по-китайски и тех, кто понимает искусство по-человечески, называет китайцами. Он извлек эстетические правила, которые почитает верными и непогрешительными, из сочинений, которых мы нисколько не считаем образцовыми. Поэтому очень естественно, если он думает, что романы и комедии можно писать по рецепту, то есть подле взяточника поставьте бескорыстного судью, подле ленивого хозяина – трудолюбивого, подле вора – честного человека и т. д., и выйдет хорошо. Так писать легко! Но, к сожалению, так писать теперь уже невозможно, потому что таких «нравственно-описательных» романов публика уже не читает и не покупает. Вот это-то горестное обстоятельство и вооружает устарелую посредственность и бездарность против молодого поколения писателей. Им, то есть посредственности и бездарности, хотелось бы не тем, так другим, не мытьем, так катаньем воспрепятствовать молодому поколению писать с талантом; им хотелось бы заставить его писать, как писывали прежде, то есть вместо живых лиц выводить куклы с ярлычками на лбу: вот это, мол, бескорыстие, это благонамеренность, это взяточничество и т. д. Так и был написан «Иван Выжигин», почему все действующие лица его и носят характеристические названия Благонравовых, Честоновых, Вороватиных, Ножовых и т. д. И «Выжигин» имел успех, хотя и минутный, потому что в то время, когда он явился, еще не совсем прошла мода на такую восковую и картонную литературу, еще не все забыли роман Измайлова, в подражание которому был написан «Выжигин» и который назывался «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» [1]: в нем действующие лица также носят характеристические названия Негодяевых, Развратных, Ветровых и т. д. Но этот самый успех и погубил «Ивана Выжигина», потому что об нем все заговорили и начали судить, и таким образом скоро дошли до лучших воззрений на роман, как произведение искусства. Всему свое время, и роман Измайлова был хорош для своего времени. Мы не скажем, чтоб и «Выжигин» воспользовался совершенно незаслуженным успехом, равно как не скажем и того, чтоб он незаслуженно пришел в скорое и конечное забвение. Его заслуга именно в том и состояла, что он спас нашу литературу от наводнения подобными романами, которые так легко писать, не имея таланта, не зная ни действительности, ни людей. После «Выжигина» в нашей литературе пошумел не один роман много получше «Выжигина»; но где они теперь все?.. А между тем все они были необходимы и принесли большую пользу в отношении к нашей юной литературе, они были ее черновыми тетрадями, по которым она училась писать. Теперь она выучилась писать, и публика не хочет знать ее черновых тетрадей, писаниях по линейке. Теперь русский роман и русская повесть уже не выдумывают, не сочиняют, а высказывают факты действительности, которые, будучи возведены в идеал, то есть отрешены от всего случайного и частного, более верны действительности, нежели сколько действительность верна самой себе. Теперь роман и повесть изображают не пороки и добродетели, а людей как членов общества, и потому, изображая людей, изображают общество. Вот почему теперь требуется, чтоб каждое лицо в романе, повести, драме говорило языком своего сословия и чтоб его чувства, понятия, манеры, способ действования, словом, все оправдывалось его воспитанием и обстоятельствами его жизни. Фельетонист «Северной пчелы» довольно справедливо называет Гоголя основателем теперешней литературной школы, но совсем несправедливо упрекает Гоголя в том, будто бы он оскорбляет целое сословие, изображая некоторых его членов негодяями и глупцами. Что же касается до того, что все его герои будто бы дураки, – это решительная неправда. В «Ревизоре» глупы только Бобчинский с Добчинским да Хлестаков; простоват немного наивный– почтмейстер; остальные все умны, а некоторые из них, как, например, городничий, даже очень умны. О них можно сказать, что они грубы, невежды и невежи, но никак нельзя сказать, что они глупы. В «Мертвых душах» глуп один Манилов и простоваты председатель и почтмейстер, а все остальные очень умны, положим, умны по-своему, но все же умны, а не глупы. Потом, если б Гоголь и изображал только одних негодяев и глупцов, это бы отнюдь не значило, что он дурного мнения о целом сословии, но значило бы только, что он мастер изображать одних негодяев и глупцов, которых довольно во всяком сословии. Кто может сказать поэту, зачем он изображает то, а не это? Кто может сказать живописцу, зачем он пишет ландшафты, а не исторические картины, или зачем, пиша ландшафты, изображает деревья кривые и сухие, а не прямые и пышно зеленеющие?.. Когда талант проявляет себя в произведениях исключительно одного рода, называйте его, если хотите, односторонним, но не делайте из его односторонности уголовного преступления…