Николай Добролюбов - О значении наших последних подвигов на Кавказе

Действительно, несмотря на все потери 1845 года, поход Даргинский покрыл славою русские войска, которые доказали, что для них нет невозможного… Предначертанный план был исполнен, и Шамиль вынужденным нашелся оставить Дарго и избрать своею резиденциею укрепленный аул Ведень. Но в 1846 году, когда началось обратное движение частей 5-го пехотного корпуса в Россию, Шамиль произвел вторжение в Кабарду.

Важнейшим следствием Даргинской экспедиции было то, что мы отказались наконец от прежней системы войны на Кавказе. Сделалось ясно, что одним ударом, как бы он ни был силен, невозможно покорить свободные племена Кавказа. Тогда решились принять другую тактику, которую предлагали военные, знающие Кавказ, еще задолго до 1843 года: решились идти правильным, медленным путем прокладки путей в лесах и постройки укреплений, которые потом занимались всегда сильным гарнизоном, а не какою-нибудь одной ротою, как прежде. На этом пути встречены были нами огромные затруднения, так как все дело приходилось опять начинать почти с самого начала. В 1846 году влияние и силы Шамиля в горах были значительнее, чем когда-нибудь, и бороться с ним было гораздо труднее, нежели в 1837 или 1842 году. Приходилось брать шаг за шагом, и действительно, наши войска с 1846 года подвигались вперед обыкновенно верст на двадцать в течение года; но зато на этом пространстве основывались уже прочно. Общий характер и главные подробности этого движения не раз уже излагались в «Современнике», в статьях г. Зиссермана, к которым мы и отсылаем читателей. [7]Заметим только, что новая система действий с особенною силою и последовательностью приводилась в исполнение в последние годы, с прибытием (в октябре 1856 года) нового главнокомандующего и наместника кавказского, князя Барятинского. В это время был окончательно утвержден и план новой экспедиции, а с первых чисел декабря того же года приступлено к приведению его в исполнение. Эта экспедиция разделялась на два периода. В продолжение первого отряд занимался прокладкою просек в еще незанятой части Большой Чечни, что было окончено к 21 декабря; во второй же период, от 15 января до 1 февраля 1857 года, войска наши занимались истреблением непокорных аулов, находившихся в Большой Чечне. В марте месяце было построено нами временное укрепление в Большой Чечне, и этим положен конец даже возможности какого-нибудь волнения в этих местах.

Дальнейшие наши действия на Кавказе у всех еще в свежей памяти, и описанием их может занять читателей только специалист, на месте ознакомившийся с событиями. Подобное описание действий 1858 года представляет статья г. Зиссермана, помещаемая в этой же книжке «Современника». [8]Затем – все совершившееся в нынешнем году, – то есть главным образом занятие Веденя графом Евдокимовым и взятие самого Шамиля, – уже не требует наших описаний. Событиям этим может быть теперь придан новый интерес только сообщением новых подробностей от специалистов и очевидцев.

Теперь, припомнив главнейшие фазисы нашей вековой борьбы на Кавказе, мы, кажется, можем с большею основательностью оценить значение последних событий. Мы видели, что места, нами ныне завоеванные, принадлежали нам и прежде, но что владение это было непрочно и шатко. В течение почти полувека мы держались в военных действиях не той системы, с которою можно было иметь успех в горах, и вследствие того делали много частных ошибок и напрасных трат – денег, оружия и людей. Теперь ошибки эти сознаны, система действий совершенно изменена, и вследствие того Кавказ от Каспийского моря до Военно-Грузинской дороги покорен прочно и окончательно. Отныне, по словам высочайшей грамоты на имя князя Барятинского, «предстоит во вновь покоренной стране не утверждение власти нашей силою оружия, а распространение между новыми подданными России гражданственной образованности и общественного благосостояния». Таким образом, характер нашей деятельности на Кавказе изменяется; но тем не менее нельзя сказать, чтобы все уже было там сделано. То, что теперь предстоит нам совершить для обрусения Кавказа, составит новый период борьбы, едва ли не труднейший, чем тот, который нами только что окончен. Вполне оценить все затруднения, ожидающие нас в цивилизации этого края, можно только на месте; у нас же до сих пор даже известия об этой стороне кавказских отношений наших были чрезвычайно скудны. Теперь внутренняя жизнь горских племен будет гораздо доступнее для русских наблюдений, и мы ожидаем весьма любопытных сведений по этой части. Но покамест, руководствуясь теми скудными и часто неточными известиями, какие напечатаны до сих пор, можем сделать лишь несколько самых общих замечаний.