Вашингтон Ирвинг: Полный джентльмен

Теперь рассердилась хозяйка. Я имел возможность заметить, что она кокетливая, проворная женщина, немного сварливая и чуть-чуть распустеха, но при этом очень хорошенькая, тогда как муж ее – простофиля, какими обычно бывают мужья, состоящие при сварливых женах. Она разбранила слуг за небрежность, за то, что они подали дурной завтрак, но не сказала ни слова в осуждение полного джентльмена, из чего я заключил, что постоялец – человек важный, имеющий право производить шум и будоражить гостиницу. Наверх отправились новые яйца, хлеб, ветчина и масло. Их, по-видимому, приняли более милостиво; дальнейших жалоб по крайней мере мною отмечено не было.

Я всего несколько раз обошел залу для проезжающих, как опять зазвенел колокольчик. Вскоре началась суета, и стали производиться какие-то поиски по дому. Полный джентльмен потребовал «Таймс» или «Кроникл» [4]. Я счел его по этой причине вигом, и даже, поскольку он проявлял властность и твердую волю всякий раз, когда имел к этому случай, заподозрил в нем радикала. «Хент [5], как я слышал, дороден; как знать, – мелькнуло у меня в голове, – а не Хент ли это собственною персоной?»

Мое любопытство разгорелось еще сильнее. Я спросил у официанта, как же зовут этого полного джентльмена, наделавшего столько переполоху, но ничего не добился: никто, по-видимому, не знал его имени. Владельцы кишащих народом гостиниц не дают себе обычно труда узнавать имена и профессии своих мимолетных постояльцев. Цвет платья и внешность проезжающего совершенно достаточны и заменяют собою имя. Обычно это «высокий джентльмен» или «маленький джентльмен», «джентльмен в черном», «джентльмен в костюме табачного цвета» или, как в настоящем случае, «полный джентльмен». Подобное обозначение, данное на лету, удобно при всех обстоятельствах и избавляет от дальнейших разысканий.

Дождь, дождь, дождь! Безжалостный, бесконечный дождь! Нечего и думать высунуть нос за порог – никакого занятия, никаких развлечений! Через некоторое время я услышал чьи-то шаги над своей головой. Там была комната полного джентльмена. Судя по его тяжелой походке, он был тучен; он был также очень немолод, так как носил скрипучие башмаки. «Это, конечно, – подумал я, – какой-нибудь богатый чудак с прочно установившимися привычками; теперь он прохаживается после сытного завтрака».

Я прочел решительно все объявления о почтовых каретах и гостиницах, прикрепленные над камином. «Журнал для дам» окончательно мне опротивел; он был так же нуден, как это дождливое воскресенье. Я слонялся, не находя себе места, и снова поднялся к себе в комнату. Прошло очень немного времени, как вдруг из соседнего номера послышался пронзительный визг. Дверь распахнулась и тотчас же с шумом захлопнулась; горничная, с румяным, как я приметил, добродушным лицом, сбежала по лестнице в сильном волнении. Полный джентльмен обошелся с ней слишком вольно!

Этого было достаточно, чтобы все мои бесконечные домыслы тотчас же отправились к черту. Незнакомец никак не мог быть пожилым, ибо пожилые джентльмены неспособны на подобную прыть в отношении горничных. Равным образом он не мог быть и молодым, ибо молодые джентльмены не могут вызвать такое негодование. Совершенно очевидно, что это – человек средних лет, и к тому же ужасный урод, в противном случае девушка не приняла бы его выходку за кровное оскорбление. Сознаюсь, я пребывал в замешательстве.

Через несколько минут я услышал голос хозяйки. Я украдкой взглянул на нее, когда она подымалась по лестнице: на ее лице пылал гнев, чепец сверкал ослепительной белизной, ее язык не успокаивался ни на мгновение: она не потерпит таких вещей в своем доме, будьте покойны! Если джентльмен легко тратит деньги, это еще не значит, что ему все позволено. Она не потерпит, чтобы с ее девушками, когда они на работе, обращались подобным образом; да, да, она этого не потерпит!

Так как мне ненавистны скандалы, особенно с участием женщин, и к тому же хорошеньких, я улизнул назад в свою комнату и притворил дверь, правда, не совсем плотно; мое любопытство было настолько возбуждено, что я не мог не прислушаться. Хозяйка бесстрашно пошла на приступ вражеской крепости и ворвалась в нее словно буря; дверь за нею захлопнулась. Я услышал ее громкий голос, негодующие восклицания, но это продолжалось два-три мгновения. Затем ее голос сделался глуше, стал доноситься как завывание ветра на чердаке, затем мне послышался смех, затем… затем я ничего больше не слышал.