Вашингтон Ирвинг: Аннет Деларбр

Это было первое настоящее горе Аннет, и она предалась ему всей душой. Пылкая и чувствительная, она бурно переживала свое несчастье. Она впала в беспредельное отчаяние, ее страдания обнаружили истинную меру владевшей ею любви. Ее осенила мысль, что корабль, быть может, еще не успел уйти в плавание; она ухватилась за эту надежду и отправилась вместе с отцом в Гонфлер – корабль отплыл в то же утро, незадолго до их прибытия. С окружавшей город возвышенности она долго смотрела вслед кораблю и видела, как он превращается в точку на широком лоне океана; перед вечером белый парус скрылся от ее взора. С истерзанным страданием сердцем она зашла в часовню Нотр-Дам де Грас и, бросившись на колени, плакала и молилась о благополучном возвращении возлюбленного.

Ее жизнерадостности пришел конец. Оглядываясь на прошлое, она мучилась раскаяньем и порицала себя за былые капризы; с досадою отвергала она ухаживания поклонников и потеряла вкус к деревенским развлечениям. Скромная и смиренная, она пошла навестить мать Эжена и была встречена доброю вдовою благожелательно и радушно, ибо она чувствовала, что Аннет способна понять ее беспредельную любовь к сыну. Аннет находила некоторое облегчение, просиживая целые дни подле матери своего друга, подхватывая на лету ее желания, скрашивая тяжесть ее одиночества, окружая ее дочерними ласками, стремясь любыми средствами заменить ей хоть сколько-нибудь сына, в отъезде которого считала себя повинной.

Между тем корабль благополучно прибыл в порт назначения. В письме к матери Эжен писал, что сожалеет о своем внезапном отъезде. Путешествие оставило ему время для зрелого размышления. Если Аннет была к нему жестока, он все же не имел права забывать о своих обязательствах в отношении матери. Он обвинял себя в эгоизме, в том, что поддался побуждениям необузданной страсти. Он обещал возвратиться с тем же кораблем, побороть свое горе и не думать ни о чем, кроме счастья матери. «А когда он вернется, – вскричала Аннет, радостно захлопав в ладоши, – вряд ли будет моя вина, если он вздумает снова уехать».

Близилось время прибытия корабля. Его ожидали со дня на день, но погода переменилась, начались страшные бури. Каждый день приходили известия о кораблекрушениях, о судах, севших на мель; морской берег был усеян обломками. Говорили, что корабль Эжена попал в шторм и потерял мачты; выражали опасения по поводу его благополучного возвращения в порт.

Аннет ни на мгновение не покидала вдову. С болью в сердце она следила за сменой ее настроений и старалась поддержать в ней надежду, несмотря на то что сама томилась тревогой и неизвестностью. Она силилась казаться веселой, но веселость ее была вымученной и неестественной: достаточно было одного вздоха матери – и радость уступала место отчаянию. Иногда, будучи не в силах сдержать подступившие слезы, она уходила и наедине предавалась горю. Всякий исполненный ожидания взгляд, всякий тревожный вопрос бедной, измученной матери – лишь только отворится наружная дверь или появится кто-нибудь посторонний – как стрела, поражал ее сердце, и всякий раз, как добрая вдова обманывалась в своих ожиданиях, душевные муки Аннет усиливались и грудь сжималась от боли, когда она смотрела в ее исстрадавшиеся глаза. Наконец эта неизвестность стала невыносимой. Она покинула деревню и отправилась в Гонфлер, надеясь, что ни час, что ни мгновение, услышать какое-нибудь известие о своем любимом. Она бродила по волнолому, надоедала портовым рабочим своими расспросами. Она предприняла однодневное паломничество в часовню Нотр-Дам де Грас, покрыла гирляндами ее стены и, преклонив колени, долгие часы стояла перед алтарем и долго смотрела с вершины холма на бурное море.

Наконец распространилось известие, что долгожданный корабль объявился. Его видели в устье Сены; он был истрепан, искалечен и носил следы жестокой борьбы со стихиями. Его возвращение обрадовало весь город, но никто так не радовался, как бедняжка Аннет.

Корабль вошел в реку и бросил якорь; вскоре от него отделилась направившаяся к берегу лодка. На волноломе толпился народ, вышедший встретить прибывших. Щеки Аннет пылали румянцем; она улыбалась, вздрагивала и плакала, ибо тысячи радостных чувств волновали ее при мысли о предстоящей встрече с Эженом и ожидавшем их примирении. Ее сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди: так она ждала, бедняжка, вознаградить милого за доставленные ему страдания. Она стояла на возвышении, чтобы он мог ее увидеть и обрадоваться ее присутствию, но ею вдруг овладели сомнения, и, трепещущая, почти без сил, тяжело дыша от нахлынувших чувств, она вмешалась в толпу. Ее волнение возрастало по мере приближения лодки и под конец стало невыносимым, так что она испытала нечто похожее на облегчение, когда не заметила среди подъезжающих своего любимого, своего дорогого Эжена. Она решила, что какое-нибудь дело задержало его на борту корабля, и подумала, что эта отсрочка позволит ей с большим самообладанием подготовиться к встрече. Лодка подошла к берегу, посыпались вопросы, на которые последовали лаконичные ответы. Наконец кто-то спросил о ее возлюбленном. Ее сердце затрепетало; на мгновение наступило молчание; ответ был краток, но ужасен. Его смыло волнами с палубы вместе с двумя другими матросами; это произошло в ненастную ночь, когда не было возможности подать помощь. Над толпою пронесся душераздирающий крик; Аннет едва не свалилась в воду.