Луиза Мэй Олкотт - Сестры Марч (сборник)

Джо захотелось прогуляться, но неожиданно пошел сильный дождь и всколыхнулось знакомое – пусть не столь острое, как прежде, – чувство, что одной сестре дают все, а другая опять ничего не получает. Она понимала, что это не так, ей хотелось выкинуть из сердца неприятные и неблагодарные мысли, но естественная жажда любви одолевала ее и будила в ней желание отыскать того «отважного капитана», которого она полюбила бы «всем сердцем и всей душой» и которого «не покинет, пока Богу будет угодно, чтобы они были вместе».

Беспокойные блуждания по дому в конце концов привели ее на чердак, где стояли, выстроившись в ряд, четыре ящика, на каждом из которых рукою владелицы было выведено имя. Каждый хранил реликвии детства и юности, и Джо, отыскав свой, принялась разбирать сокровенные залежи. Связка тетрадей привлекла ее внимание, в них она писала, когда жила в Нью-Йорке у миссис Кирк. Читая их, она то улыбалась, то впадала в задумчивость и печаль. Когда в одной из тетрадей меж страницами на глаза попалась короткая записка, полученная некогда от профессора Баэра, Джо внезапно содрогнулась всем телом, губы ее задрожали. Простые дружеские слова жгучей болью отозвались в ее сердце:

«Ждите меня, друг мой. Я, может быть, слегка запоздаю, но обязательно буду».

«Вот если бы он приехал к нам! – подумала она. – Какой он добрый и милый, как был терпелив со мной. Я так мало ценила его, пока он был рядом. А теперь, когда все покинули меня и я осталась совершенно одна, с какой радостью я поговорила бы с ним».

Сжав в руке маленькую записку с обещанием, которому, конечно же, не предстояло исполниться, Джо уткнулась в мешочек с лоскутами и глухо заплакала, словно вторя стучавшему по кровле дождю.

Чего здесь было больше – жалости к себе, тоски, одиночества? Кто знает! Или это пробуждалось первое чувство, лишь ждавшее удобного момента, как и тот, кто был его причиной? Кто скажет?

Джо неподвижно лежала в сумерках на старом диване и, не отрываясь, смотрела на огонь. Так, в обнимку с красной подушкой Бет, она почти всегда проводила этот вечерний час, мечтая, или с нежностью думая об Эми, или замысливая сюжеты новых рассказов. Завтра ей стукнет двадцать пять лет. Увы, она стареет, – а что сделано такого, чем можно похвастаться?

«Я становлюсь старой девой, – думала она. – Вместо мужа у меня перо, а вместо детей – мои рассказы. Лет через двадцать, глядишь, познаю и запоздалую славу, как бедный Самюэль Джонсон. Но какое дело гордой и независимой старой даме будет до чьего-то мнения? А впрочем, совсем не обязательно впадать в крайность: становиться или скучной святошей, или самолюбивой грешницей. Старые девы иногда тоже живут неплохо, надо только привыкнуть к своему положению».

И Джо тяжело вздохнула – подобная перспектива ее отнюдь не радовала.

В двадцать пять лет тридцатилетие кажется нам уже почти старостью. Но не так уж все плохо, если у человека есть что-то за душой. В двадцать пять лет девушки уже называют себя старыми девами, но втайне еще надеются на скорое замужество; в тридцать – они уже ничего о себе не говорят и только решают, как распорядиться ближайшим двадцатилетием и красиво состариться.

Милые девочки, не надо смеяться над старыми девами; если бы вы знали, какие драмы и трагедии скрыты в их сердцах, ровно бьющихся под строгими платьями, и как прекрасны в глазах Бога эти существа, самоотверженно принесшие в жертву своим ближним здоровье, молодость, радужные надежды и саму любовь. Даже если они капризны и ворчливы, простите их – хотя бы потому, что они не испытали самого сладостного, что есть в жизни. Взгляните на них с сочувствием, а не с презрением. Как знать, а вдруг и вы упустите свое время? И когда пожухнет ваша кожа, а в пышных волосах промелькнут серебряные нити, – тогда и вам сделаются столь же приятны уважение и почтение, как теперь восхищение и влюбленность.

И вы, юные джентльмены, будьте любезны с ними, ибо рыцарскому сердцу надлежит почитать старость, защищать слабого и служить женщине, независимо от ее возраста, красоты и богатства. Вспомните ваших старых добрых тетушек – ведь они не только поучают вас и цепляются к пустякам, вспомните, сколько они ласкали вас и нянчили, часто не получая за это никакой благодарности, из скольких неприятных историй они помогли вам выйти с честью, сколько раз делились с вами своими скудными сбережениями, сколько обили чужих порогов, прося за вас. Вспомните это и окажите милым старым дамам те небольшие знаки внимания, в которых нуждается каждая женщина до скончания своих дней. Ясноглазые девушки оценят ваше почтение к пожилой родственнице и полюбят вас за это еще больше. А если жестокая смерть вдруг унесет из жизни вашу дорогую матушку, то верьте, что какая-нибудь тетушка Присцилла прижмет к одинокому сердцу и обласкает в своем Богом забытом углу «лучшего на свете племянника».