Гектор Мало - Без семьи

– Но ведь он не отец Реми, – сказал Артур.

– Он его хозяин, и Реми должен вернуться к нему.

– Я не хочу, чтобы Реми уходил!

– Теперь он должен уйти. А потом я напишу его родителям и договорюсь с ними.

– Нет, нет, – воскликнул я.

– Почему же?

– Пожалуйста, не делайте этого!

– Но ведь другого средства нет, мой мальчик.

– Пожалуйста, не делайте!

– Они, кажется, живут в Шаваноне?

Не ответив ничего, я бросился к Артуру и стал нежно обнимать и целовать его. Потом я подошел к госпоже Миллиган и поблагодарил ее за все, целуя ей руки.

– Бедный мальчик! – сказала она и, нагнувшись, поцеловала меня в лоб.

– Я всегда буду любить вас. И тебя, Артур! – воскликнул я рыдая и бросился к двери. – Я никогда не забуду вас!

– Реми! Реми! – закричал Артур.

Но я не остановился и, выбежав из комнаты, затворил за собой дверь.

Через мгновение я был уже рядом с Витали.

– Идем! – сказал он.

Так из-за глупого страха признаться, что я найденыш, я расстался с моим первым другом и вернулся к прежней жизни, полной невзгод.

Мне снова пришлось целыми днями ходить с Витали по дождю и по солнцу, по пыли и грязи. Снова пришлось разыгрывать роль дурака на площадях и смеяться или плакать для забавы почтенной публики. Перемена была очень тяжела – ведь к довольству и счастью привыкаешь быстро.

После того, как я прожил два месяца на «Лебеде», мне стало гораздо труднее переносить лишения, я начал быстрее уставать и нередко грустил.

Живя у госпожи Миллиган, я часто думал о Витали. Теперь, живя с Витали, я думал о госпоже Миллиган и об Артуре. Лежа в грязной каморке постоялого двора, я скучал по своей хорошенькой каюте на «Лебеде», вспоминал, как весело мне жилось с Артуром и как всегда была добра ко мне госпожа Миллиган. Неужели я никогда не увижусь с моим другом и его матерью?

Одно только утешало меня: Витали стал обращаться со мной гораздо ласковее, чем прежде. Иногда он даже бывал нежен. И тогда я чувствовал, что он не только мой хозяин, что он любит меня.

Часто мне хотелось обнять и поцеловать его, но я не решался – не из страха, а из уважения к нему. Раньше Витали казался мне совершенно таким же, как все другие, кого я знал. Но пожив на «Лебеде», я стал находить, что в его обращении и манерах было много общего с госпожой Миллиган. А ведь она была «дама»!

Выйдя из Сета, мы в течение нескольких дней не говорили о моей жизни на «Лебеде». Но мало-помалу разговор стал заходить об этом, и его всегда начинал Витали. А вскоре не проходило дня, чтобы мы не вспоминали о госпоже Миллиган и об Артуре.

– Ты, значит, очень любил госпожу Миллиган? – спрашивал Витали. – Да и немудрено. Она была очень добра к тебе. Ты должен с благодарностью вспоминать о ней.

А иногда он прибавлял:

– Так было нужно.

– Что было нужно?

Сначала я не понимал, что он хотел сказать. Но потом я сам догадался, что нужно было не соглашаться на предложение госпожи Миллиган оставить меня у нее. Я не понимал почему, но видел, что и самому Витали было жаль отказать ей. И я был благодарен ему за это.

«А может быть, потом он и согласится», – думал я.

Мы шли по берегу Роны. «Лебедь» тоже плыл по этой реке. Ах, если бы можно было увидеть его еще разок! И, идя по берегу, я внимательно смотрел на каждое судно. Но «Лебедь» не показывался, и я вынужден был отказаться от надежды увидеть его.

Это очень огорчило меня. Тоска моя усиливалась еще и тем, что погода была отвратительная. Наступила осень, и ходить по грязи и под дождем было очень неприятно. Когда мы вечером останавливались на ночлег на каком-нибудь постоялом дворе или в сарае, промокшие до костей, усталые и грязные, веселые мысли, конечно, не шли мне на ум.

Витали спешил поскорее дойти до Парижа. Там он рассчитывал провести зиму, надеясь, что в таком большом городе можно будет часто давать представления.

По дороге мы иногда останавливались в каком-нибудь городке или деревне, разыгрывали наши пьесы и, заработав немного денег, шли дальше.

А погода становилась все холоднее. Как-то утром, когда мы, переночевав в деревне, тронулись в путь, поднялся сильный северный ветер. Это было очень неприятно, но мы радовались, что хотя бы нет дождя. Уж лучше пусть будет ветер.

Однако через некоторое время тяжелые черные тучи заволокли небо, и солнце скрылось. Мы опасались, что пойдет снег.

Когда мы добрались до деревни и вошли на постоялый двор, Витали сказал мне: