-- Не спорю. Мои бывшие коллеги были абсолютно бесхарактерными созданиями, за исключением разве что Гавриила, который вечно вызывался участвовать во всяких рискованных предприятиях, доставлять невесть куда головоломные послания и так далее. А знаешь, почему он это делал? Ему тоже было скучно. Как и мне.
-- Он никогда этого не показывал.
-- Да разве ты способен распознать скуку?
-- Теперь -- да. Способен. Но в ту эпоху, когда Земля еще пахла свежим крахмалом...
-- А эти твои жуткие серафимы и херувимы со своими писклявыми голосишками! Все гнусавили, гнусавили хоралы, без единого диссонанса, без игривой гармонии, без перепада настроений -- исключительно в мерзейший унисон! Их был по меньшей мере миллион, кошмарные создания, какие-то марципановые статуэтки -- чистенькие, приглаженные, в жизни не видали ни пеленки, ни ночного горшка!
Старик беззвучно трясся в припадке великодушного смеха. Он протянул Смиту руку, и тот от растерянности ее пожал.
-- Да уж, серафимы и херувимы -- не лучшее из моих творений, -- хмыкнул Старик. -- Ты прав. Ты вообще часто бываешь прав. И у тебя природный дар остроумия. Сплошное удовольствие слушать, когда ты что-то описываешь или рассказываешь. Правда, иногда ты злоупотребляешь метафорами, и это мешает разглядеть наименее яркие из твоих перлов. Я очень рад, что наконец затеял это путешествие и мы встретились вновь.
-- Я не держу на тебя зла. Просто люблю ясность.
-- Даже слишком любишь...
-- Что поделаешь -- столько столетий копил гнев и обиду.
-- Понимаю, понимаю.
Старик заглянул мистеру Смиту в глаза, накрыл его ледяные руки своими теплыми, мягкими лапищами.
-- Действительно. Не будь тебя, меня бы не распознали. Но и наоборот: не будь меня, ты тоже не существовал бы. Каждый из нас в одиночку лишен смысла. Вместе же мы образуем гамму,'палитру, Вселенную. Мы не смеем быть ни друзьями, ни даже союзниками, но говорить друг другу "здрасьте" -- это уж в порядке вещей. Давай постараемся вести себя в этой щекотливой ситуации вежливо и достойно. Нам ведь необходимо выяснить, нужны ли мы миру, как в прежние времена. Или, быть может, мы давно уже стали роскошью, а то и излишеством? В победе и в поражении мы должны быть неразлучны, и будь что будет.
-- Не вижу причины с тобой ссориться, разве что... -- Мистер Смит скорчил шкодливую гримасу.
-- Осторожней! -- воззвал к нему Старик. -- Мне удалось наладить между нами некое подобие равновесия. Я пошел на компромисс. Так смотри же, а то все испортишь.
-- Тут нечего портить, -- проскрипел Смит. -- Я же не дурак. Геометрия наших взаимоотношений мне понятна -- что можно, чего нельзя. Я прибыл сюда не для того, чтобы с тобой тягаться. Не стоит игра свеч после стольких-то лет. Просто я подумал...
-- О чем? -- подзадорил его Старик, желая подогнать мыслительный процесс собеседника.
-- Каков парадокс! Чтобы заставить меня выполнять новую функцию, ты воспользовался трюком из моего, а не из твоего арсенала.
Старик погрустнел и сказал внезапно постаревшим голосом:
-- Это правда. Чтобы создать Дьявола, пришлось прибегнуть к дьявольскому средству -- толкнуть тебя сзади, когда ты этого совершенно не ожидал.
-- Вот это я и хотел услышать. Печально улыбнувшись, Старик спросил:
-- Хочешь еще супа? Трюфелей? Ветчины? Форели? Паштета? Мятного чая?
-- Произошло то, что должно было произойти, -- махнул рукой Смит. -- Спасибо, больше ничего не хочу.
Увлеченные беседой, они не заметили, что свет в зале потускнел -- верный признак прекращения жизнедеятельности на кухне. Между администрацией отеля и профсоюзной организацией разворачивался конфликт, и засидевшиеся посетители были явно некстати. Им приходилось подолгу дожидаться расчета, шум и крики все нарастали, официанты вообще перестали заглядывать в зал, и последние из клиентов застряли за столиками всерьез и надолго.
-- Идем отсюда, -- сказал Старик. -- Завтра расплатимся.
-- Дал бы ты мне немного денег, иначе придется у кого-нибудь украсть.
-- Конечно-конечно, -- радостно пообещал Старик.
Никто и не заметил, как в зал вернулся пианист, заиграл и тихонько запел, очевидно, решив урвать напоследок хоть малую толику аплодисментов. Старички пробирались к выходу, а вслед им неслось:
-- "Падают грошики медные, падают прямо с Небес..."
Следующее утро. В сне оба не нуждались, поэтому ночь показалась долгой, тем более что вступать в беседу и подвергать опасности хрупкую, едва установившуюся гармонию в отношениях ни тому, ни другому не хотелось. Старик как раз сотворил немного денег для мистера Смита, а тот аккуратно укладывал их в карман, когда раздался деликатный стук в дверь.
Читать дальше