Хроника частной жизни

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

И пока Прасковья Михайловна соблазняла родственников мужа Нины в Томске прибыльными вариантами скупки и пе-репродажи ценных вещей,ругалась,мирилась с ними на почве исчезновения то ли мифических,то ли реальных золотых де-сяток, испарившихся в одно прекрасное утро из ее мягкой пуховой подушки,проявляя изрядную изворотливость и слово-охотливость свойственную поднаторевшей в столичной жизни женщине,жизнь у Нины в Новосибирске становилась похожей на суровую нищету голода,в умирании от которого находи-лась ее семья.В первые месяцы войны,когда, итак редко встре-чавшиеся без карточек и талонов, продукты питания исчезли совсем из распредов,куда в качестве продавцов ринулась наи-более бессовестная часть работников промышленных пред-приятий,в одночасье ставших не инженерами,а продавцами, чувство голода было еще терпимым.Старший сын ее,который в первый год войны уже начал учиться в школе, сдавал бес-конечную подборку книг из серии “ЖЗЛ”.За нее в местном букинисте дали ничтожно-малую сумму денег. Тем не менее, на эти деньги удалось купить по случаю небольшое коли-чество прогорклой муки да к тому же зараженной каким-то жучком.На эту подболтку к пустым похлебкам из клецк семья и перебивалась.Наступала зима.Суровую сибирскую зиму 1941г. встречали в нетопленной квартире при свете “гаси-ков”,представляющих собой сосуд, в масло которого встав-лялась скрученная пакля,служившая фитилем для освещения комнаты.Лишь позднее удалось раздобыть керосина.И это было счастьем.Оно,это счастье, бывало кратким,но запомина-ющимся.То удавалась установить маленькую буржуйку в ком-нате или на кухне.А затем,по случаю,настрогать лучин от найденной на улице доски.То обнаружить в углах квартиры уже совсем ненужную книгу,или даже очень нужную,но та-кую,из которой могло было быть извлечено тепло при ее сжигании в драгоценной буржуйке.Все шло в дело обес-печения и продления жизни.И это было счастье.Маленького сынка тоже нужно было кормить.А у него пропал аппетит и его большие глаза смотрели на мир тем внимательным взгля-дом,который так типичен для детей военного времени. Вы-даваемые по карточкам продукты исчезали мгновенно. Ры-ночные цены за буханку непропеченного хлеба равнялись ме-сячному заработку Нины,хотя работала она сразу в трех мес-тах.Мясные продукты в магазинах отоваривались крабами, которые большинство населения Сибири вообще не перева-ривало и за пищу не считало.Одноко Нина как врач пони-мала,что это хоть какая-то белковая пища и научилась разог-ревать ее на сковороде с солью,иногда ей перепадала селедка иваси,которую в распреды завозили с Дальнего Востока.И это был уже настоящий пир.Она и близкий ей человек Агния Евгеньевна,воочию помнившая голод в первые годы ре-волюции,научила Нину поджаривать на сковороде зеленые зерна кофе,которое служило мощным стимулятором жизни и бодрости,превращая работу в страну,в которой осознавалась бесконечность ее территории.Осадок кофе тоже шел в пи-щу.К нему добавляли сахарина,а затем,тщательно перемешав такую массу,подсушивали ее,и в форме шариков употребляли как сладость.
Пережив весну 42-года,Нина поняла,что выживет с двумя малолетними детьми,сохранив семью.Хотя воскресных дней воюющая страна не знала,но все же удавалось выкроить недолгие часы,чтобы набрать черемши или лесной ягоды, гри-бов.Здесь пригодился тот опыт,который передал вполне ей отец,когда всей семьей они делали заготовки в лесной кладовой.Нина, как и многие другие сибиряки,отвоевала перед окнами своего дома небольшой участок каменистой земли,с которой они вместе теперь уже с девятилетним сыном, быв-шем ей опорой в ее хозяйственных делах,получили первый долгожданный урожай картофеля.Это было счастье.Оно,это счастье,приходило не только в форме съестного,но и в форме незатейливой игры ее детей с детьми близкими ей людьми, теплый локоть которых она чувствовала в самые трудные мо-менты своей жизни.Они ощущали это счастье и хмурой ночной предновогодней пургой,когда все вместе лили из пара-фина свечи для украшения елки,которая всегда,даже в самые грозные годы войны,давала взрослым и детям несказанную радость и надежду на скорое окончание войны.Все жили и мечтали о предстоящей победе,лелея ее в своем сердце как самую дорогую мечту.Вот она осуществится.И все будет хорошо.Все надеялись,что близкие вернуться живыми.О здо-ровье в этот миг вовсе и не думали.Здоровье было чем-то запредельным.И первое,что они сделают после победы.Это вдоволь наедятся хлеба.Хлеб был мечтой.Хлеб был жизнью. Хлеб был надеждой благополучия.
День начинался так рано,что на улице стояла еще непрог-лядная тьма ночи.День заканчивался так поздно,что на улице стояла уже непроглядная тьма ночи.В промежутке сгущаю-щемся было время,отвечающее времени человека.И человек был мерой текущего из его рук количества вещей.Как часто вещи принимали форму людей.На операционном столе эти вещи после удаления конечностей обретали звериную пестро-ту криков,в которых вставала душа гимнастов и борцов, страдальцы не вспоминали даже места,где они обретали эти чудовищные ранения.Душа возвращалась в оболочку иссчен-ного пилой тела и страдала физическими болями.Эти боли были болями фантомов,изъятых вещей тела.Распадаясь,вещи тела не желали отторгаться от своей основы.И та часть тела,в которой душа,присев от страха и боли,копошилась в своем смертном состоянии,требовала возвращения отторгнутых тка-ней,уже давно потерявших не только форму,но и назначение как органа обслуживания человеческой жизни.Бинты,кровь, запах пота,кала и мочи,невыносимой грязи,когда-то бывшей грязью боя,а теперь смешавшейся с человеческим естеством и предствалявший корку праха земного естества плоть от плоти и кровь от крови,все это и многое другое,что просто не имело словесного портрета,а лишь могло передаваться из дыхание в дыхание,из взгляда во взгляд,из сострадания в сострадание,все это и многое другое ежечасно и еженощно Нина прокачивала через свое дыхание,через свои золотые руки хирурга,через свою ткань нервов,через свое сострадание и бесконечное со-болезнование,гляда на совершенные и несовершенные муж-ские тела раненных и изувеченных людей,которые в бинтах и кровавых пятнах уже после операции и с надеждой на жизнь,считалось,выздоравливали уже на этом свете.Но неко-торые,осознав свою некчемность в мире трудных отношений на зазубренной земле,уже не хотели иметь с ней дело.Нина хорошо запомнила обрубок,оставшийся после операции без рук и ног, от молоденького лейтенанта с бесконечно свет-лыми как небо в ясную погоду голубыми глазами, попросив-шего санитарку посадить его на подоконник,чтобы увидеть дорогу возле госпиталя.А затем кинувшегося в проем окна с четвертого этажа.Никто не знает предела силы человеческого духа.И этот лейтенант,воспитанный в духе советского време-ни,не мог ведать,что солдат, простой крестьянин Калужской губернии,оказавшийся без рук и ног,стал создавать шедевры росписей икон в миниатюрном исполнении, держа в зубах кисточку,подбирая божественные цвета передачи света и тени на иконах Николая-угодника. Спаситель,распятый в глубинах вещества человеческого тела, являл собой пример для под-ражания всем живущим,но живущие в новом мире павликов морозовых и николаев островских не ведали о той скрытой мере духотворения,которая к мученическому страданию Нико-лая Островского прибавляла силу Божественного Открове-ния.Когда мера страдания некоторых раненных заканчивалась относительным выздоровлением,их реабилитация состояла в получении инвалидности.Ивалидность первой группы давала право не работать.И кольчатые звенья иерархий медицинских врачебно-экспертных комиссий должны были придирчиво как этого требовала инструкция уменьшать число инвалидов пер-вой группы не простым обозрением отстутствия конечности, а соображением госудраственности принимать решение сможет ли инвалид работать,не имея ноги,ног,руки и ноги, поскольку страна своей статистикой уже вела детальный подсчет убыт-кам инвалидностей всех мастей,порождая кучу суровых и неприступных врачей ВТЭКа.Наличие инвалидности первой группы считалось благом.Не работая,инвалид мог подвизаться на базаре в качестве попрошайки,для виду торгуя спичками и сахарином,распологаясь в самом центре живого круговорота толкучки,взывая к щедрости и матеря на чем свет стоит про-хожих в зависимости от того,как того требовала торговая обстановка,некоторые при этом даже крестились, но,конечно же,не знали и двух слов из “Отче наш”,поскольку в свое время с усердием молодости жгли церковь даже не будучи комсо-мольцами.Во вторую половину дня как председатель ВТЭК Нина заседала в комиссии,держа втэковскую печать как медальон на груди,поскольку оттиска такой печати было вполне достаточно,чтобы заверить липовую справку о нетру-доспособности.И не раз и не два она была свидетелем как инвалид без одной конечности,матерясь,избивал члена непон-равившейся ему комисии костылем или с размаху кидал в голову такого члена тяжелый чернильный предмет. Способ-ностей развлечься с членами ВТЭК у инвалидов хватало.Но и члены ВТЭК, бывало,отгрывались на несчастных людях,что не просто возмущало Нину,а делало ее ярым сторонником людей увечных и беззащитных.Третья половина дня заключалась в руководстве санчастью завода.Здесь были свои трудности бесконечной внимательности к сотрудникам и руководству предприятием.Остальное время было время ее семьи.