Хантер Томпсон - Страх и ненависть в Лас-Вегасе (Новый перевод)

Ну же, успокойся. Научись радоваться и проигрышу. Главное – сделать правдивый репортаж, всё как есть, остальное оставим журналам «Лайф» и «Лук» – по крайней мере пока. Съезжая вниз на эскалаторе, я увидел журналиста «Лайф», скрючившегося в телеграфной будке – он что-то вещал какому-то перевозбужденному роботу в конторской ячейке на том побережье. Вроде того: «Лас-Вегас на рассвете – Гонщики еще спят, пыль еще не осела над пустыней, 50000 призовых покоятся в темном сейфе Дель Уэбба в сказочном отеле «Минт» в самом сердце Центра Казино. Обстановка чрезвычайно напряженная. На месте группа журнала «Лайф» (как всегда в сопровождении отряда полиции…) Пауза. «Да, я сказал полиции. В конце концов, это специальный репортаж для «Лайф»…»

Красная акула стояла напротив казино «Фримонт», где я её и оставил. Я отвёз её в гараж – «машина доктора Гонзо, всё в порядке, если у ваших сотрудников появится свободная минутка – пусть натрут её воском к утру. Да, конечно, запишите в счёт номера».

• • •

Когда я вернулся, адвокат был в ванне. Погруженный в маслянистую зеленую воду – раствор каких-то японских солей – он прихватил их в сувенирной лавке гостиницы вместе с новым радиоприемником, теперь включенным в розетку для электробритвы. На полную громкость. Какая-то херня под названием Three Dog Night про лягушку Иеремия, желавшую принести «Радость всему миру».

Сначала Леннон, теперь это, подумал я. На очереди стоны Гленна Кемпбелла о том «куда исчезли все цветы?»

И правда, куда? Цветов в этом городе нет. Только плотоядные растения. Я убавил громкость и заметил рядом с приемником комок пожеванной белой бумаги. Адвокат, кажется, не заметил, что стало тише. Он был окутан клубами зеленого пара, над водой виднелось только полголовы.

– Ты всё это сожрал? – спросил я, подняв комок бумаги.

Он меня не замечал. Я так и знал. Следующие шесть часов до него будет не достучаться. Он заточил целую промокашку.

– Гнусный сукин сын, – сказал я. – Молись, чтобы в чемоданчике оказался торазин, иначе завтра тебе придется очень худо.

– Музыку! – зарычал он. – Погромче. Поставь вон ту кассету.

– Какую кассету?

– Новую. Вон там.

Я поднял приемник и заметил, что в нём встроенный магнитофон. Кассету – Surrealistic Pillow – нужно было только перевернуть. Он уже прослушал первую сторону – на такой громкости, что слышно, наверно, было во всех номерах через все стены в радиусе сто метров.

– «Белый кролик», – сказал он. – Хочу нарастающий звук.

– Ты обречен, – сказал я. – Через два часа я отсюда сваливаю, а потом сюда придут люди с большими дубинками и выбьют из тебя всё говно. Прямо в ванне.

– Я копаю свои могилы – сказал он. – Зеленая вода и «Белый кролик» … Поставь, а не то я тебя …

Из воды взлетела рука с зажатым в кулаке охотничьим ножом.

– Господи, – пробормотал я. В этот момент я понял, что он безнадежен – лежит, обожравшись кислоты, в ванне, размахивает самым острым ножом, что я когда-либо видел, ничего не соображает и требует «Белого кролика». Всё, подумал я, с меня хватит. Больше возиться с этим дегенератом я не намерен. На этот раз он решил убиться по-настоящему. Сам напросился … .

– Ладно, – я перевернул кассету и нажал воспроизведение, – Но сделай мне напоследок одно одолжение, хорошо? Дай мне два часа. Больше я не прошу – всего-то два часа поспать. Подозреваю, что завтра будет очень тяжелый день.

– Разумеется. Я ведь твой адвокат. Я выделю тебе столько времени, сколько тебе нужно, по обычной ставке: 45 долларов в час, но тебе понадобится подушка, так что положи купюру в сто баксов под радио и пиздуй отсюда.

– Может чеком? Пилозубого национального банка. У тебя его примут без удостоверения личности. Меня там знают.

– Как угодно, – сказал он, начиная подергиваться под музыку. В ванной было как внутри огромного неисправного низкочастотного динамика. Мерзкие вибрации, оглушительный звук. На пол натекло воды. Я положил радио как можно дальше от ванны, насколько хватило провода, вышел и закрыл за собой дверь.

Через пару секунд он заорал: «На помощь! Сука! На помощь!»

Я кинулся обратно, думая, что он случайно откромсал себе ухо.

Однако нет … он тянулся из ванной к полочке, на которой лежало радио.

– Дай сюда радио, блядь.

Я выхватил у него приемник. «Дурила! Лезь обратно в ванну! Уйди нахуй от радио!» Регулятор громкости был выкручен до предела, невозможно было понять, что играет, если не помнишь «Белого кролика» по нотам … . я тогда помнил и знал, что песня закончилась … кульминация миновала.