Андрей Мартьянов - Охранитель

— Можно подробнее насчет агнцев и козлищ? — попросил Жан де Партене. — Я ничего не понял.

— Отгадка лежала на поверхности, протяни руку да возьми. Вильгельм Оккам остался бы мною недоволен — я всё переусложнил, полагая, что Моровая дева, к примеру, и Дикая охота имеют общую природу, общий исток. Ничего подобного! Призрак Косаря, Дева, идущая по колено в лесных кронах, пахучий Альдаберон в Кале — это чудовища наши, принадлежащие сотворенной человеческой Вселенной! Моровую деву, предвестницу великих эпидемий, видели в прежние времена неоднократно, вспомним Прокопия Кесарийского. В свете происходящего, появление Девы в Артуа вполне объяснимо…

— А ведь верно, — растерянно проговорил Рауль. — Следовало догадаться! Косарь, порождение войны — война продолжается! Откуда в Кале появился демон? Проще простого: его вызвал какой-нибудь полоумный колдун, не сумел удержать в магическом кругу. Тварь сбежала, предварительно разорвав неудачливого некроманта на мелкие кусочки — вполне возможно, нечисть жила среди смертных не один год, а то и десятилетия!.. Причем Альдаберона вернули в преисподнюю экзорцизм и святая вода, как и всякого беса явившегося в смертный мир!

…— Тогда как на живого мертвеца, содержавшегося в Речной башне, обряд изгнания, окропление и серебро не произвели ни малейшего впечатления, — согласно подхватил преподобный. — Одновременно, вы не усмотрели в феномене никаких следов колдовства и чернокнижия, так? Подчеркну — нашего чернокнижия. Откуда мы знаем, какими силами обладают гости оттуда , из-за Грани, и какова природа этих сил?

— Оборотни, — напомнил Рауль. — Перевертыши, которых мы видели в Вермеле! Пурпурный король мог набрать верных слуг без затруднений, достаточно воздействовать на первых попавшихся людей своей энергией! Оттого-то оборотня убили обычной рогатиной не используя серебро! Но почему тогда Вермель был окутан шлейфом черного колдовства, имевшего безусловно земную природу? Сотворенного человеком?

— Вскоре мы это выясним, — убежденно ответил доминиканец. — Собираемся, мессиры. Жак, посеребренное оружие и кольчуги обязательны.

— Не впервой, ваше преподобие.

— Позволите участвовать? — осведомился барон. — В серьезном бою я окажусь бесполезен, рана еще не зажила, однако сумею прикрыть на расстоянии… Своими методами.

— Какое-то оружие из ваших времен? — поинтересовался брат Михаил. — Впрочем, меня это не касается. Если полагаете, что в силах — не возражаю. На всякий случай возьмите у Жака самострел, он не тяжелый, стрелы с серебряными наконечниками. Умеете обращаться?

— Разумеется.

— Дивно. Мессир Ролло, позовите девицу Фаст. Боюсь, ее участие необходимо, пускай я и не могу одобрить участие женщины в столь опасном предприятии.

Город производил удручающее впечатление. Потеплело, улицы затянуты белесой туманной дымкой. Под ногами хлюпает, сырость моментально оседает на одежде, капли стекают по лицам. Солнца не видно, свет неровный и колеблющийся, создающий иллюзии бесплотных теней, невесомо скользящих вдоль стен зданий. Ставни поутру никто так и не распахнул.

Колокола звучат приглушенно, причем на некоторых церквях звонить и вовсе перестали — умолкли звонницы святой Клары Ассизской и храма Трех Царей, удары на кафедрале редки и слабы. На фоне абсолютного безлюдья и гнетущей тишины похоронные звуки колоколов навевают даже не уныние, а чувство глубокой обреченности.

— Можно было бы объяснить отсутствие прохожих на улицах ранним часом, — вполголоса говорил преподобный, — но по моим ощущениям вот-вот наступит терция. Значит должны открыться лавки, обязаны ходить молочники и угольщики… Никого. Плохо дело, господа мои, хуже некуда…

— Не приближайтесь, — предостерег шевалье де Партене, углядев мертвеца на углу с улицей Огюстен. — Видимо, умер вчера вечером… Назад!

Покойник шевельнул рукой, пальцы с почерневшими ногтями заскребли по смерзшемуся снегу. Ноги дернулись будто в судорогах, послышался тихий стенающий звук, не присущий ни единому известному живому существу.

— Узнаёте, мэтр? — брат Михаил повернулся к Раулю. — Речная башня, а? Явления одного порядка, не правда ли? Стоит поторопится: город мертвецов я еще способен представить, но при мысли о том, что умершие предпочтут упокоению в могиле бродячий образ… Кхм… Не говорить же «образ жизни»? Идемте!

Встретили и нескольких живых — по дороге к дворцу архидиакона таковых оказалось целых четверо. Накрепко спятившая старуха, возглашавшая пришествие Антихриста во плоти, пьянющий бенедиктинский монах, с трудом переставлявший ноги и, в отличие от обуянной эсхатологическими предчувствиями старицы, напевавший что-то фривольное и предосудительное для лица духовного, а так же двое сержантов в синем с лилиями, которые — невероятно! — занимались делом: вели под уздцы понурую лошадку, запряженную в волокушу на полозьях, нагруженную мертвыми телами.