Геннадий Пискарев - Сильнее разума

Да уж, конечно: работают контролеры далеко не в условиях особого благоприятствования, «молоко» бы им за вредность не помешало. Я хорошо представляю, сколько косых взглядов пришлось выдержать той же Екатерине Ивановне, когда взялась она за такой вроде бы незначительный вопрос, как использование спецодежды. Выдавали ее в колхозе кому надо и не надо. Некоторые бойкие ребята-механизаторы, скажем, не только сами ходили в колхозных фуфайках, но и членов семьи в них одели. Пришлось разъяснить кое-кому соответствующее положение, навести порядок с выдачей.

Не думаю, чтобы цвели в улыбках при встрече с Гулий и колхозные строители, которых она также «копнула»: видите ли, приноровились выписывать стройматериалы сразу на несколько объектов. Поди потом установи, сколько и куда пошло, допустим, кирпича или пиловочника, все ли в дело пущено, а не на сторону ушло, свату иль брату Деревня – она богата родственными связями.

– Так, так, – кивает согласно головой Екатерина Ивановна. Но вдруг вся напрягается и поворачивает разговор вроде бы в иную сторону: – Село – организм своеобразный. Тут, того и гляди, если упустить воспитательную работу, мигом образуется не деловая спайка, а круговая порука, о которую, как известно, любое благое намерение может разбиться вдрызг. Потому-то и считаю я: настоящий контролер не тот, кто только бойко проверки проводит, а кто еще умеет и работать с людьми.

Каково! Не день и не два наблюдаю я за этой женщиной, то улыбчиво-добродушной, то строго-сосредоточенной, но всегда предельно внимательной к собеседнику. Вот толкует она с заведующим складом Николаем Назаренко, опрометчиво закрывшим наряд на оплату за уборку в помещении не за отдельно выполненные различные операции, а за проведенное на работе время. «Николай, переделай бумагу, пока не поздно. А то придется из своего кармана разницу оплачивать». Зав. складом недоволен: «Неужто и в самом деле писать: «за мытье полов», «за стирку занавесок»?

«А как думаешь? Вы же на хозрасчете!»

Через день тому же Назаренко будто бы между прочим она сообщает: «Я тебя в пример полеводам поставила – тщательно учет ведешь. Они же наняли женщин оштукатуривать бригадный домик и заплатили им за работу поденно, вместо того чтобы произвести расчет за фактически выполненное дело, что значительно дешевле». Николай, польщенный, улыбается: «Вахлаки».

– У меня в колхозе недоброжелателей нету, – говорит Гулий. И, как я теперь понимаю, сказано это не опрометчиво. Она уверена, что действия народного контролера находят в конце концов понимание. Взять тех же строителей. Им, а не кому-то говорят люди «спасибо»: дома-то, которые они возводят сейчас, после наведения порядка, на две тысячи стали дешевле. Наверняка забыли «горькие минуты», причиненные народными контролерами, и те доярки, что были «биты» когда-то за неаккуратность, а ныне получающие солидные добавки к зарплате за чистоту на фермах и высокое качество продукции. Да мало ли…

И еще вот что, «работает» на Гулий ее собственная уверенность в правоте своего дела, которое строит она, как правило, сообразуясь со здравым смыслом. Уроженка села, в двадцать лет с небольшим удостоенная звания Героя Социалистического Труда, она и представить не в состоянии, как это можно делать что-то формально, для галочки.

В свое время опыт работы возглавляемой ею группы обобщался в КНК СССР. Наверное, можно бы и возгордиться, а то и поуспокоиться. Но ведь так недолго и сдать позиции. Помните? Чтобы удержаться на этом берегу, надо бороться за тот. И группа решительно идет на «эксперимент», о чем мы и рассказали. Не сказано только, что эксперимент этот здесь творчески обогащается, углубляется. В единый контрольный орган колхоза вошла недавно и группа народных контролеров при местном Совете.

– Советы теперь настоящую власть обретают… Кто знает, может, со временем мы возьмем да и примем подданство сельсовета, – смеется Гулий. – Будем действовать от имени его.

Что ж, не дремлет Екатерина Ивановна. Борьба за тот берет продолжается.

Если селянин имеет интерес к корове на личном подворье, этот человек наш! – сказал как отрезал директор гродненского госплемзавода «Россь» А.М. Зинкевич. И, предваряя возможные сомнения собеседников (не скажется ли этакое сидение «на двух стульях» на активности труженика в общественном производстве?), сделал весьма существенное добавление: – Нельзя только делить совхозное хозяйство и свое на два лагеря. Все должно быть нашим!