Александр Образцов - Ужатые книги (сборник)

Тем же порядком дети удалились.

Иван замолчал. Продолжалась чепуха, глупость, которая началась полмесяца назад в Ленинграде.

Капитан из военкомата по-хозяйски уселся тогда за его столом, разложив бумаги.

– Так-с, Иван Михайлович Полуэктов… – начал он, передвигая бумаги. – Двадцать первого года рождения… Родился в Петрограде… Так-с… так?

– Так, – сказал Иван.

– В сорок третьем году служил в двести пятой стрелковой, Первый Белорусский… Так-с… так?

– В сорок седьмой.

– Может, и в сорок седьмой. Или в двести пятой… Чем сейчас занимаетесь?

– Портной.

– Портной… Так-с… Ну вот, Иван Михайлович, нашлась ваша жена. И дочь.

Иван, как только увидел капитана, почувствовал: что-то будет. Но этого он не ожидал. Тупо переспросил:

– И дочь?..

– И дочь, – сказал капитан, переводя взгляд на жену Ивана.

– Пошел ты на хуй, – неожиданно сказал Иван.

– Ты! – обиделся капитан. – Я не посмотрю, что инвалид, – и врезать могу! Держи письмо! – он встал, ребром ладони проверил кокарду на фуражке и с порога комнаты сказал жене Ивана: – Безусловно, надо сознательно рассчитываться за свои дела. Справедливость диктуется обстоятельствами действий! Так-с!

И ушёл.

Через полчаса из своей комнаты ушел Иван.

…Несколько ночей на Витебском вокзале он пытался объяснить жене, что никаких других жён у него не было. Он объяснял, а она сидела и не верила ни одному слову. Он доставал из чемоданчика бутылку, отхлёбывал и снова объяснял. Она снова не верила. Появлялся милиционер. Иван начинал объяснять ему. Милиционер слушал, садился рядом, на место жены, которая сразу исчезала, и – верил. Потом Иван засыпал, просыпался, брёл по городу и ещё кому-то объяснял. Деньги были.

Через неделю он догадался пойти в военкомат. Нашел капитана.

– Ты, капитан, чего, – сказал Иван, – тебе откуда знать? Я вообще двести пятую не слыхал. А ты сразу: двести пятая… Я всю войну, до сорок четвертого, в сорок седьмой стрелковой, полковник Воропаев… А ногу отрезали в Куйбышеве. Ты думаешь, так они и падают на безногих?..

– Зайдите за стойку! – приказал капитан.

– Думаешь, портной… Она тоже говорит: портной… Бабы, деньги с неба сыпятся… Ну и что? Деньги… Я за эти деньги ночь сижу… Ты мне скажи…

Иван достал письмо.

– Что, комендатуру вызвать? – сказал капитан.

– …что это за блядство? – продолжал Иван. – Вот, – он хлопнул ладонью по бумаге, – напишет, что я Геббельс переодетый, и ты поверишь? Ну, хоть бы я имя-то знал! Хоть бы… по пьянке когда!.. Да сроду у меня Нюр не было!

– Закусывать надо, – сказал капитан…

Вечером они сидели за мохнатым растением, у низкого окна, и Иван продолжал:

– Да вот клянусь, веришь? Ну вот… ну, что? Если б было… В госпитале – нет. Нет! – Иван сдёрнул кепку. – Перекрещусь!

– Не… – сказал капитан и покачал пальцем. – Не-е… В бога – никогда! Не имею!.. И ты! Молчи…

– Я знаю… – сказал Иван, надевая кепку. – Знаю… Она ждет – да. Да! Такая! Тёмная ночь!.. Тогда – пожалуйста, пару раз по морде и всё в порядке… Ты где служил?

– Я? – капитан поднял голову и сосредоточенно посмотрел на Ивана. – А г-где мы находимся?

– В «Лондоне».

– Где? Как? – капитан хлопнул себя по карманам гимнастерки и, успокоившись, быстро огляделся исподлобья. – Давно?

– На Восьмой линии мы находимся, – сказал Иван. – Чего мне делать-то сейчас?

Капитан глубоко вздохнул.

– Чего?.. Чего… – сказал он. – Ехать тебе надо… в Кунгур. Не верю я тебе, ни одному слову… Полуэктов? Полуэктов… Иван? Иван… И – всё. И умрешь Полуэктовым. И не докажешь…

Поезд «Москва-Хабаровск» давно скрылся, платформа опустела. В телеграмме Иван не написал номер вагона. Одна женщина прошла мимо него раз, другой…

– Анна Степановна? – спросил Иван.

Она остановилась.

– Не узнаешь, Анна Степановна? – сказал Иван и вздохнул: – Елки-палки…

– А… Иван? – спросила Анна Степановна.

– Я – Иван. Я Иван. Я Михайлович. И Полуэктов я. Похож?

– Да разве…

– Когда видела-то последний раз?

– В госпитале…

– В госпитале… Десять лет ждут, потом пишут. В Ленинграде Полуэктовых полторы тыщи человек!.. Едь сюда за свои деньги!

– Да я-то откуда…

– Откуда! А я – оттуда! – Иван показал пальцем на запад. – Всё оттуда же!.. Жена осталась, детей двое! Ты вот едь да им расскажи, что я – это не я!..

– Ну, хватит, – нахмурилась Анна Степановна. – Разорался. Без тебя тошно.

– Тошно ей! – наконец-то Иван почувствовал себя полностью в своем праве. – Люди в бой ходили за Родину, а они в койках прыгали!