Джон Кейнс - Впечатления о Советской России. Должно ли государство управлять экономикой

И все-таки на нынешнем этапе невозможно создать эффективный механизм, который был бы в состоянии запретить куплю и продажу ради прибыли. Политически подобные занятия не запрещены, но они считаются опасными и постыдными. Частные торговцы – своеобразные отверженные, санкционированные законом, сродни евреям в средние века – без привилегий и защиты; для тех, у кого преобладают склонности к торговле, создана отдушина, которую нельзя оценивать в качестве естественного и одобряемого занятия, достойного нормального человека.

Я думаю, что в результате такого рода социальных метаморфоз может измениться отношение индивида к деньгам. Вероятнее всего, подобные изменения еще серьезнее скажутся на будущих поколениях, которые вырастут, не зная ничего другого. Народ в России, если это связано только с его бедностью, весьма жаден на деньги, по крайней мере он столь же жаден, как и все остальные народы. Но умение «делать деньги» и хранить их не входит в жизненные ценности рационального индивида, приемлющего советские законы, не входит так, как это принято у нас. Но общество, где такое хотя бы отчасти справедливо, – опасное нововведение.

Теперь подобное кажется утопичным или деструктивным по отношению к подлинному благосостоянию, хотя, вероятно, не столь нереальным, если ревностно следовать религиозному духу; в последнем случае утопией была бы постановка прозаических целей. И можно ли самодовольно утверждать, как считает большинство из нас, что это-де неискренне или безнравственно?

Мы не поймем ленинизма до тех пор, пока не увидим, что он – нетерпимая к инакомыслящим миссионерская религия и одновременно – экспериментальная экономическая техника. Отсюда следующий вопрос: является ли подобная техника столь неэффективной, что способна накликать лишь несчастья?

Экономическая система Советской России подвергалась и подвергается таким ускоренным изменениям, что получить точный и взвешенный ответ на поставленный вопрос невозможно. Без особого риска здесь применим лишь метод проб и ошибок. Трудно найти более искреннего экспериментатора, чем Ленин, во всем, что не касается основ его мировоззрения. Поначалу было много неясности в отношении того, что считать существенным, а что нет. Например, доктрина, утверждавшая, что деньги должны быть устранены, сегодня считается ошибочной; признается, что в использовании денег как инструмента распределения и учета нет ничего несовместимого с коммунизмом. Правительство склоняется к точке зрения, что сегодня разумнее сочетать политику ограниченной терпимости с периодическим прочесыванием и выдворением, во-первых, старой интеллигенции, которая по-прежнему привержена своей родине, во-вторых, частных торговцев и даже иностранных капиталистов, не пытаясь в то же время сокрушить их окончательно. Предполагая, с одной стороны, осуществлять полный контроль над системой образования и воспитания подрастающего поколения, а с другой – постепенно улучшать технику государственной торговли и повышать государственные капиталы, правительство надеется в будущем избавиться от этих «языческих» союзников. Так, почти все представители некоммунистической интеллигенции с довоенным образованием находятся сейчас на правительственной службе, часто занимая важные и ответственные посты с довольно высоким жалованьем; частная торговля вновь узаконена, хотя она непрочна и ее деятельность затруднена; иностранные капиталисты, которым предоставляются краткосрочные преимущества по сравнению с государственным импортом, могут, на мой взгляд, рассчитывать с определенной степенью уверенности, что деньги будут возвращены по приемлемому курсу. Однако неустойчивый характер подобных мероприятий не позволяет делать общие выводы относительно Советской России. Ведь почти каждый может сказать о конкретной стране и истину, и ложь одновременно – в этом причина того, что дружески, равно как и враждебно, настроенный критик с самыми добрыми намерениями излагает совершенно противоположные суждения об одних и тех же вещах.

Не меньшие трудности в оценке степени эффективности экономической системы связаны с тяжелыми материальными условиями, унаследованными от прошлых лет. Они могли бы жестоко потрясти экономику любой страны. За материальными потерями и дезорганизацией «великой войны» последовали гражданские войны, отлучение от остального мира, несколько лет плохого урожая, что отчасти явилось результатом никудышной организации, а отчасти – неблагоприятного стечения обстоятельств. Тем не менее советские экспериментаторы, думается, не без оснований утверждают, что по меньшей мере после пяти лет мира и хорошей погоды можно будет говорить о конечных результатах.