Джон Кейнс - Впечатления о Советской России. Должно ли государство управлять экономикой

© Кейнс Дж. (Keynes J.), правообладатели, 2015

© Перевод с английского. Э. Лаврик, 2015

© ООО «ТД Алгоритм», 2015

В блестящей плеяде ученых-экономистов, создавших и обогативших экономическую теорию, Дж. Кейнс занимает особое место наряду с другими ее наиболее выдающимися классиками – Адамом Смитом и Карлом Марксом. Если основатель этой науки А. Смит объяснил рыночную конкуренцию с точки зрения трудовой стоимости, то К. Марксу принадлежит заслуга раскрытия анатомии капитализма путем анализа стоимости и прибавочной стоимости. Спустя без малого сто лет Дж. Кейнс совершил новую революцию в экономической теории – доказал возможность регулируемого развития капитализма.

К сожалению, в неоклассических учебниках об этом вкладе Кейнса в лучшем случае только упоминается – без раскрытия содержания самого регулирования. Основной же упор кейнсианской трактовки капитализма перенесен на показ рыночного определения спроса. Кейнсианство трактуется не как теория занятости, производства и совокупного спроса, как это делал сам Кейнс, а как управление спросом в духе монетаристской теории обмена, спроса и предложения.

Операция по переделке наследия Кейнса при активном участии Пола Самуэльсона и с его же легкой руки получила название «неоклассического синтеза». Удаление критической направленности кейнсианства и его трактовка в духе неоклассической ортодоксии были призваны примирить одно с другим и изолировать подлинных последователей Кейнса, представив их научной общественности и остальному миру как малозначимую секту непримиримых.

В третьем издании своего учебника П. Самуэльсон писал: «В последние годы 90 % американских экономистов уже не делятся на «кейнсианцев» и «антикейнсианцев». Вместо этого они стремятся соединить все ценное из старой экономической теории и новых теорий определения дохода. Результат этого синтеза, который можно назвать неоклассической теорией, принимается в общих чертах всеми, за исключением примерно пяти процентов крайне левых и столько же крайне правых».

Авторы другого учебника «Экономикс», Баумоль и Блиндер, пошли еще дальше. Они пишут: «Отличия между кейнсианцами и монетаристами сильно преувеличены в средствах массовой информации. Если же взять основы этих экономических теорий, – утверждают они, – то едва ли есть разница между ними» (Baumol and Blinder, 1982, p. 264). Если это так и кейнсианство и монетаризм тождественны, то зачем иметь разные названия одного и того же?

Между тем это не одно и то же, и по крайней мере Самуэльсон это признает. Под «новыми теориями определения доходов» он имел в виду то, что было взято у Кейнса для переделки в духе новых потребностей свободной экспансии капитала. При этом ортодоксия также внесла в свою прежнюю теорию ряд кейнсианских поправок, в частности признала необходимость определенных функций государства в области денежной и бюджетной политики. О. Бланшар по этому поводу пишет: «В отличие от прежней неоклассической теории новый синтез не предполагал полной занятости в условиях laissez-faire, однако считалось, что при правильной денежной и бюджетной политике старые классические истины вновь станут актуальными».

Многие современные последователи Кейнса не были согласны с таким искажением его теории и называют это «ублюдочным кейнсианством» (bastard Keynesian). Так посткейнсианцы называют такое кейнсианство, из которого удалено присущее Кейнсу критическое отношение к капитализму laissez-faire и к господствовавшей тогда и поныне в западном мире неоклассической ортодоксии в виде ее крайне правого крыла – монетаризма, связанного с именами Мизеса, Хайека и Фридмена.

При этом без должного внимания остался тот факт, что в течение четверти века после Второй мировой войны кейнсианские рецепты, даже в ограниченном варианте неоклассического синтеза, оправдали себя тем, что обеспечили западным странам и Японии высокие темпы экономического роста при отсутствии или минимуме безработицы. Однако со временем даже такое кейнсианство утратило ценность для жаждущей свободы экспансии и произвола капитала. Кейнсианские рецепты годились для развития национальной экономики, но не для осуществления такой активной внешней экспансии, которая в эпоху глобализации, как будет показано далее, стала сулить транснациональным корпорациям наибольшие выгоды. В новой ситуации капитал требовал освобождения от кейнсианской узды регулирования и выхода на такой простор, где бы мог творить все, что ему угодно.