Джон Куиггин - Зомби-экономика. Как мертвые идеи продолжают блуждать среди нас

В других странах Европы последствия глобального финансового кризиса были тем болезненней, чем глубже в них укоренилась идеология всеобщей приватизации. В Исландии еще пару лет назад в торжественной обстановке проходил слет ультрарыночного общества Mont Pelerin Society, теперь же эта страна медленно движется к национальному банкротству. В Ирландии дела обстоят не лучше. Государства Прибалтики буквально находятся на грани краха. Даже в Греции, где, казалось бы, все сводится к превышению расходов над сборами, если присмотреться пристальнее, выясняется, что благодаря ряду квазиприватизационных мер проблема затушевывалась, пока не стала слишком запущенной для лечения.

Когда в странах, ранее являвшихся эталоном всеобщей приватизации, царит такой хаос, а ее идеологи вынуждены отступать по всем фронтам, слабо верится, что в обозримом будущем эта зомби-идея снова встанет из могилы. Что не означает, что государственные предприятия больше никогда не будут приватизироваться.

Разумные сторонники смешанной экономики никогда и не утверждали, что приватизация – безусловное зло. Обстоятельства переменчивы, и участие государства в одних отраслях экономики становится более предпочтительным, в других – менее. В этом случае приватизация государственных предприятий может быть совершенно обоснована. Но, увы, независимо от того, насколько она обоснована, всегда найдутся политики, которые с радостью падут в объятия приватизации и ее соблазнительных оправданий.

Ключевое условие стабильности смешанной экономики состоит в том, что колебания между частным и государственным секторами должны взаимно погашаться и уравновешиваться. Приватизация допустима, но она должна возмещаться расширением государственного участия в форме создания новых государственных предприятий, расширения существующих или – в случае явного провала частной формы собственности – национализации либо ренационализации частных фирм.

Признать, что приватизация отнюдь не так универсальна, как полагают ее сторонники, – не значит броситься в другую крайность, говоря, что всеобщей должна быть государственная собственность и что приватизация не оправдана нигде и никогда. Существуют широкие области экономической деятельности, такие как сельское хозяйство и розничная торговля, в которых государственные предприятия редко бывают прибыльными. Бюджет не может выигрывать от владения убыточными предприятиями. Сравнительно небольших потерь в прибыльности, связанных с ограничениями, накладываемыми государственной собственностью, уже достаточно, чтобы свести на нет все преимущества от более низкой стоимости капитала.

В особенности довод о высоких издержках за пользование акционерным капиталом неприменим к малым некорпоративным предприятиям, которые в любом случае не имеют внешних акционеров. У предприятий малого бизнеса издержки за пользование внешним капиталом, в основном в форме банковских займов, обычно высокие. Однако при более высокой стоимости капитала по сравнению с государственными предприятиями и крупными частными корпорациями мелкий бизнес выигрывает в эффективности благодаря тесной связи между функциями собственности и управления.

Представление, что перед нами выбор – либо чистый капитализм laissez-faire, либо всеобщая социализация экономики, – следствие того, что можно назвать «великим забвением» уроков смешанной экономики. Смешанная экономика никогда не была и не является простым компромиссом между двумя крайностями. Скорее, она была формой эффективного и плодотворного взаимодействия частного и государственного секторов. Равнодействующая этого взаимодействия будет время от времени смещаться, иногда требуя приватизации государственных предприятий, иногда – расширения государственного сектора через национализацию или создание новых предприятий.

В этом выводе нет ничего удивительного, так как он – просто повторение общепринятой точки зрения, преобладавшей на протяжении большей части послевоенного периода. Тем не менее он несовместим с идеологией рыночного либерализма, воцарившейся после экономического кризиса 1970-х годов. В мышлении рыночного либерала провалы частного сектора и сохранение значительного государственного сектора по производству товаров и услуг – это результат беспочвенного политического сопротивления рыночным реформам.