Анна Арутюнова - Арт-рынок в XXI веке. Пространство художественного эксперимента

Третий парадокс самый нелицеприятный для биеннале – «независимость на деньги арт-дилеров». Здесь кроется настоящий змеиный клубок и все самые острые противоречия современного мира искусства. Одним из результатов противостояния коммерциализации искусства стало распространение работ, которые трудно продать. Джозеф Кошут часто объяснял свой интерес к нестандартным формам изобразительного искусства страхом, что модернистская живопись ко второй половине XX в. превратилась не более чем в декоративный элемент богатых домов, пойдя на компромисс с рынком. Так или иначе, за последние два десятилетия сложно перевариваемые рынком работы наводнили некоммерческие выставки и биеннале, вытеснив традиционные форматы как скомпрометировавшие себя связями с рынком. Но и это не сильно помогло Венеции полностью избавиться от якобы порочащих связей с коммерческим контекстом.

Влиятельные галеристы часто финансируют создание новых работ «своими» художниками, если тех выбрали для участия в биеннале. Это происходит и в случае с важными музейными выставками: нередко основным продюсером выставки крупного художника выступает именно его галерист, ведь выставка в хорошем музее – дополнительный повод повысить цену. Кроме того, галеристы, поддерживая создание неформатных, заведомо некоммерческих произведений, следуют той же логике, что и кураторы: они подчеркивают, что заботятся не только о прибыли и не ограничиваются более востребованными у клиентов живописью и фотографией. Для биеннале или музеев, чьи бюджеты сегодня переживают не лучшие времена, сотрудничество с галереями – это дополнительная возможность заплатить по счетам: за страховку, если речь идет о работе очень известного художника, за транспортировку, за монтаж, если мы говорим о сложных, масштабных инсталляциях, а также оплатить расходы на производство новых работ. Наконец, мы увидели, что современная структура ярмарки все подвижнее и все чаще воспринимает то, что некогда было альтернативой, как мейнстрим.

Последний парадокс звучит как «возможность быть замеченным благодаря близости биеннале» и описывает причину, по которой Венеция во время биеннале превращается в запруженный бесчисленным количеством выставок город. В 2015 г. биеннале, сделанную куратором Массимилиано Джони, посетили более 475 тыс. человек (это число растет с каждым годом). Это сравнительно небольшая цифра в мире, где выставка может привлечь более 5 млн человек, как случилось с ретроспективой Дэмьена Хёрста в Tate Modern. Однако конек Венецианской биеннале – качество аудитории. Ни одно другое художественное мероприятие в мире (за исключением разве что кассельской Documenta) не собирает такого количества профессионалов в одном место в одно время.

У привлекательности биеннале много причин. Это место ее проведения: Венеция и без помощи этой выставки остается одним из самых популярных направлений у путешественников; это и ее статус старейшей биеннале в мире, которая послужила примером для множества других аналогичных событий. Но есть и еще один важный фактор: географическая близость к швейцарскому Базелю и временная – к проходящей там крупнейшей международной ярмарке современного искусства Art Basel. Ярмарка обычно открывается всего через неделю после биеннале, и на нее съезжается почти та же профессиональная публика, что и в Венецию: коллекционеры, дилеры, кураторы.

Ярмарка в Базеле и биеннале в Венеции за последние 15 лет превратились в двуликого Януса современного мира искусства, демонстрируя все его темные и светлые стороны. Признавая фундаментальное разделение между коммерческим и некоммерческим, нужно сказать, что схожих черт у этих двух событий больше, чем различий. Оба выступают в качестве витрин международного, глобального искусства, формируя некий сильно отфильтрованный набор из самых известных имен (в национальных павильонах на биеннале можно чаще всего увидеть художников первой величины) и самых коммерчески успешных авторов. Собирая мировые тенденции фактически под одной крышей, Art Basel и биеннале поддерживают дихотомию «международного» и «локального», в которой «локальное» искусство часто превращается в менее значимое, менее интересное и маргинальное. Оба мероприятия поддерживают механизмы культуры потребления, выставки как развлечения и предлога для социализации. Наконец, и там, и там навязывается жесткая статусная иерархия, которая выражается в наличии или отсутствии у профессионального посетителя доступа на всевозможные закрытые мероприятия, превью и вечеринки по особым случаям.