Бринк Линдси - Глобализация - повторение пройденного. Неопределенное будущее глобального капитализма

Любопытно, что многие лидеры американского бизнеса разделяли эти взгляды. Согласно популярным представлениям, в Прогрессивную эру [6]происходило острое противоборство между нарождавшимся большим правительством и противившимся этому большим бизнесом – «борцы с трестами» против «баронов-разбойников». Столкновение интересов, несомненно, имело место, но, оглядываясь назад, поражаешься, в какой степени лидеры новых крупных предприятий приветствовали установление государством контроля над их отраслями. Они не менее, чем Веблен и Беллами, были убеждены, что идея конкуренции устарела {27}.

Например, Элберт Гэри, первый председатель совета директоров корпорации U.S. Steel, был знаменит тем, что еженедельно устраивал обеды с руководителями других металлургических компаний для установления цен. В защиту этого «плана сотрудничества» Гэри говорил, что «закон не принуждает конкурировать; он всего лишь запрещает соглашения об отказе от конкуренции» {28}. А на случай, если бы такое «дружеское сотрудничество» оказалось нарушением антитрестовского законодательства, у Гэри была и другая идея:

Я был бы просто счастлив, если бы мы могли куда-то прийти, к какому-нибудь ответственному правительственному чиновнику, исказать ему: «Вот наши факты и цифры, вот наши мощности, вот наша себестоимость производства, а теперь скажите нам, на что мы имеем право и какие цены мы можем установить» {29}.

Джордж Перкинс, главный помощник Дж. П. Моргана, в 1913 г. так отозвался о конкуренции:

Я не считаю, что конкуренция остается душой торговли….Я уже давно считаю, что сотрудничество между большими промышленными комплексами при надлежащем надзоре и регулировании со стороны федерального правительства – это единственный метод устранения тех злоупотреблений, от которых страдал труд в условиях конкуренции. Я верю в кооперацию и организацию промышленности. Я верю, что это в интересах и труда, и капитала… Тогда они под строгим регулированием и контролем федерального правительства смогут дать народу максимум благ и минимум всяких зол {30}.

Лидеры бизнеса вроде Гэри и Перкинса были решительно против полной экспроприации, на которой настаивали Беллами и другие социалисты. Они предлагали более умеренный путь устранения конкуренции с помощью регулирования – либо со стороны государства, либо на основе саморегулирования в рамках отраслевых картелей. Однако обе стороны были согласны с тем, что конкуренцию следует подавить; расходились они лишь в вопросе о том, как именно следует централизовать принятие экономических решений.

В любом случае, в сфере регулирования (а о национализации и говорить не приходится) не Америка была моделью для промышленной контрреволюции. В этом плане США были своего рода отстающими – к неизбывному огорчению американских реформаторов, которые с завистью посматривали на более «передовые» страны Европы. Мир, скорее, был поражен достижениями Америки на уровне отдельного предприятия. Американские корпорации-гиганты лидировали в развитии массового производства и сбыта, а превосходство технических изобретений и феноменальная производительность наводили на мысль об уровне процветания, который может быть достигнут только в хорошо организованном обществе.

Сегодня странно думать об американском большом бизнесе как об источнике вдохновения для коллективистов, а не как об их проклятии. Но так было. Вот, например, весьма эмоциональное высказывание И.В. Сталина, самого свирепого из тоталитарных адептов централизации:

Американская деловитость – это та неукротимая сила, которая не знает и не признает препятствий, которая, взявшись за решение задачи, не останавливается, пока не покончит с ней, даже если это незначительная второстепенная задача. Без этого серьезная созидательная работа немыслима….Сочетание русского революционного напора с американской деловитостью – в этом суть ленинизма… {31}

В этом отношении наибольший интеллектуальный вклад в дело промышленной контрреволюции со стороны Америки, пожалуй, внес отец «научного управления» Фредерик Уинслоу Тейлор. Хотя Тейлор занимался исключительно организацией внутренней деятельности компаний, а не вопросами экономики в целом, сторонники широких социальных реформ ухватились за его подход к управлению промышленными предприятиями как за модель для решения своих задач.

По замыслу Тейлора, цель «научного управления» состоит в повышении производительности рабочих на основе систематизации и централизации знаний. В первые десятилетия индустриализации работа на заводах была организована так же, как в ремесленных мастерских: опытные мастера неспешно и неохотно передавали ученикам секреты и приемы ремесла. Собственники и менеджеры оставались по большей части в неведении по поводу всего этого. Распределение работ, последовательность производственных операций, выбор средств и инструментов, темп работы – все эти вопросы решали сами рабочие (в менее идиллическом варианте – мастера цехов, зачастую грубые и властные).