Ричард Букстейбер - Радикальная неопределенность. Манифест о природе экономических кризисов, их прогнозировании и преодолении

Для тех, кто благодаря собственным успехам или по рождению принадлежал к новому бизнес-классу, жизнь была стабильной и полной обещаний. Мужчины становились джентльменами, имевшими загородные дома, их сыновья получали образование в Оксбридже. Рабочему классу жизнь предлагала меньшие возможности. Генри Колман, американский политический деятель, посетивший Великобританию, так отреагировал на фабричную жизнь в английских городах: «Я уже достаточно повидал в Эдинбурге такого, что заставило кровь стынуть в жилах, а волосы – встать дыбом. Манчестер, как говорят, так же плох, а Ливерпуль еще хуже. Лицо общества обезображено кровоточащими язвами убогих, обманутых, угнетенных представителей человеческого рода. Каждый день жизни я благодарю небо, что я не английский бедняк, вынужденный кормить семью». [9] Wells (1849, 169).

Ученый Ричард Паркинсон с иронией писал, что когда-то отважился назвать Манчестер самым аристократическим городом в Англии, потому что «в мире нет другого города, где расстояние между богатыми и бедными так велико, а барьер между ними так трудно преодолеть» . [10] Tames (1971), документ 163: Паркинсон «О современных условиях труда бедняков в Манчестере». Также см. Hobsbawm (1999, 65, 73).

Экономика индустриальной эпохи удалялась от Милля по двум путям. Первый, открытый Марксом, основан на историческом анализе и сосредоточен на человеческом измерении последствий господства капитала, которые должны были вызвать революцию, охватившую весь мир. Второй, основанный на математике, подражал механике естественных наук, полностью игнорируя человеческий аспект, формируя основу современной стандартной экономической модели, неоклассической экономики. Это был подход, продвигаемый Уильямом Стенли Джевонсом.

Говоря, что развитие неоклассического подхода игнорировало человеческий аспект, нужно помнить, что это был продукт своего времени. Арифметика, пишет историк Эрик Хобсбаум, была основным инструментом промышленной революции. Стоимость предприятия определялась операциями сложения и вычитания: разницей между ценой покупки и ценой продажи; между доходами и затратами; между инвестициями и их отдачей. Такая арифметика проникала в дискурс и анализ политики и морали. Простые арифметические вычисления могли выражать человеческое состояние.

Английский философ Иеремия Бентам предположил, что удовольствие и боль могут быть выражены количественно, а удовольствие минус боль равняется мере счастья. Уменьшив несчастье, правительство, которое производило больше чистого счастья для наибольшего числа людей, де-факто проводило лучшую политику. Такова была бухгалтерия человечества, создававшая свою книгу дебетовых и кредитовых оборотов. [11] См. обсуждение Schabas (1990, 34). Bentham (2007, 30) перечисляет семь обстоятельств, которые влияют на измерение удовольствия и боли. IV. Для ряда людей, по отношению к каждому из которых определялась ценность удовольствия или боли, она будет больше или меньше, в соответствии с семью обстоятельствами (т. е. с шестью предыдущими); а именно: 1) интенсивность; 2) продолжительность; 3) уверенность или неопределенность; 4) близость или отдаленность; 5) результативность; 6) чистота. И еще одно – а именно: 7) его протяженность, то есть число лиц, на которых оно распространяется, или (другими словами) которые пострадали от этого.

Отправной точкой « Теории политической экономии » Джевонса стал количественный анализ соотношения удовольствия и боли. Из семи рассмотренных Бентамом обстоятельств, связанных с удовольствием и болью, Джевонс выбрал интенсивность и продолжительность как наиболее фундаментальные характеристики чувств.

Ясно, что «каждое чувство должно длиться какое-то время, и… пока оно длится, оно может быть более или менее острым и интенсивным». Таким образом, количественное выражение чувства – это просто продукт его интенсивности и продолжительности: «Общее количество можно найти, умножая количество единиц интенсивности на количество единиц продолжительности. Тогда удовольствие и боль – это величины, обладающие двумя измерениями, так же, как площадь или поверхность имеют два измерения – длину и ширину». [12] Jevons (1871, 34–35).

Джевонс был эрудитом, который начал с чистой науки и математики. Он два года учился в университетском колледже в Лондоне, завоевал золотую медаль по химии и получил высшие награды в экспериментальной философии. Джевонс прервал учебу незадолго до выпуска, чтобы занять пост советника в новом монетном дворе Сиднея (Австралия), по пути остановился для обучения в Париже, получил диплом от французского монетного двора. Приехав в Австралию, расширил свои интересы за пределы химии и математики, изучая местную флору, геологию и погодные условия. Фактически какое-то время Джевонс был единственным метеорологом в Сиднее. Он также создал рукопись по теории музыки. [13] Для биографических ссылок на Джевонса и ссылок на цитаты в следующих параграфах, см. Schabas (1990) и Mosselmans (2013).